Кажется, прошло уже очень долгое время (в очаге уже почти догорели поленца, и на комнату опустился полумрак). Сю и Бауз переглянулись, и дядюшка поднялся с места. Ричард замолчал. Может, он чего не так сказал?
Но дядя лишь достал из жестяного короба под столом лучину, разжег ее от угольков, и водрузил посередине стола. Лучше не стало, но Ричард понял: его продолжают слушать. А потому он продолжил. В какой-то момент Сю спрятала лицо в пеленках малыша. Зачем только? Бауз перестал крутить блюдо, но взгляд его на нем так и застыл.
Наконец, рассказ Окена подошел к концу. Он замолчал. Лицо его уже давно было спрятано в ладонях. Отчаянно хотелось спать. И есть. Но спать - сильнее. В голове стучало. Из глаз текли слезы.
- А потом я упал. Мне так хотелось спать, так хотелось...Что... - руки Ричарда дрогнули: хотелось спать очень сильно.
- Я как раз шла от Сезеля, ну, ты знаешь, - эти слова были скорее предназначены Баузу, чем Ричарду. - С лекарством, для малыша. Темень! А тут вдруг шум, гам. Непонятно, что происходит. Волна, что наш дом! И люди, люди побежали!..
- Ага, смотреть, как говорится, на бесплатное веселье, бесплатное... - пожал плечами Бауз. - Что там стряслось-то?
- Сказывали: корабли столкнулись. Даже кто-то говорил, будто, сам это видел! Так подробно расписывали все это!
Ричард такого не помнил. Хотя, может, он просто кораблей не заметил? Ну, волна...
- Столкнулись? В этакой теснине? Мосты ночью опущены, все на приколе стоял, значит, - и вновь закрутил блюдечко.
Ричард засыпал. Ну, опущены мосты? И что? Мало ли...Вдруг зашел корабль какой?
- В самом, как говорится, сердце... Тесто там взбить негде, где же кораблю разойтись? Нет, не корабли...Старик Бауз здесь жил еще, батя Бауз здесь жил, я живу...А никогда такого не слышал, чтобы ночью раздолье было кораблям. Верно, кто из Доброй компании шалил, ой, шалил... Смотри, Сю, засыпает! Ты его проводи. А я, значит, подумаю.
- О чем тут думать?!
Всякий сон пропал: Ричард встрепенулся.
- О чем тут думать?! Проверить надо! Узнать! Найти! Клэрушка моя! Клэрушка...!
- Рик, а ты точно не выдумал ничего? - не со злостью Бауз произнес это, совсем: с надеждой.
Ричард это прекрасно понимал.
- Дядюшка...- в горле комок застрял. - Я сам дрова для погребального костра носил...
И Ричард отвернулся. Он надеялся хоть чуть спрятать свои слезы. Когда же он, наконец, повзрослеет? Хуже девчонки плачет, и все никак не уймется!
- Ну, ты, это...Брось, ага...Слезами, как говорится... - Бауз вздохнул.
- Слезами только сейчас и поможешь. Ох, горе-то какое! Нет! - тетушка прикусила верхнюю губу. - Нет! Узнаем, вдруг, ошибся наш Рик, вдруг, навыдумывал! Клэрушка моя!
Тут снова запищал малыш, лучина догорела: все знаки указывали на то, что пора укладываться спать.
Бауз помог Ричарду, едва стоявшему на ногу от усталости, подняться. Комнаты, да и коридорчики, на счастье были узкие. Ровно напротив столовой (а заодно склада пекарского инструмента) располагалась комната Бено.
- Вот, Рик, уже и постелила тебе, - она легонько подтолкнула Ричарда к матрацу, накрытому теплым лоскутным одеялом. Детвора была уже тут как тут, окружила кузена, страстно желая расспросить.
Матрац располагался у самого края кроватки Бено. Догадливый парень уже занял ее, боясь: а вдруг выгонят, не дадут расспросить Рика? Вот худо будет.
- Ты, давай, располагайся.
В общем-то, располагаться было негде: места едва хватало для кровати Бено и двух сундуков, заставленных деревянными лошадками, каменными фигурками и глиняными свистульками. Чудо, что для Ричарда местечко нашлось!
Бено едва скрыл радостный возглас: вон уж он расспросит Рика, вот расспросит! Мелкие обзавидуются!
Но тетушка Сю, ловко держа правой рукой спеленатого Жака, а левой погрозила Бено пальцем. Парень понял и обиженно отвернулся к стене. Вот еще! Вот еще! Мама обидела! Вот обидела! А он так хотел поговорить...Узнать! Вот история-то! А какая же это история, ее не рассказали? Плохая это история-то!
Ричард поблагодарил, едва шевеля заплетающимся от усталости языком, и буквально рухнул на матрац. Свет луны, шедший через узкое, мутное слюдяное окошко, падал ровно на Окена. В этом свете ему чудились очертания жерновов, и окрики. Кто его звал? Его папа зовет! Папа!..
Сколько Бено ни силился, но так и не смог дозваться до Рика. Уперев руки в боки, он так и уснул, обиженный. Но когда уже глаза его сомкнулись, подумал: ничего, утром расспросит!
Ричард проснулся от шума. Огляделся по сторонам. Все вокруг было темно: свет едва-едва начинал брезжить в сером окне. Голова, как ни странно, почти не болела. А вот в животе бушевала настоящая битва. Кишки только так и сводило: объелся! Ну точно! С голодухи-то набил желудок. Тетя Сю всегда вкусно готовила! Тут и похлебка (на требухе!), и капуста, и крендельки! Но крендельки-то - дядюшкины. Да! Вкусные!
Ричард выскочил из комнаты, и понесся вниз. На счастье, он не раз и не два бывал в доме маминой сестры, так что проблем не возникло. А еще, - он понял, почему так воняет на улицах. Он всегда догадывался об этом, но...
Дядюшка уже вовсю работал на первом этаже. Здесь он был полнейшим господином и владыкой, точно как папа...был...
Печка вовсю полыхала жаром. Облаченный (Бауз с таким гордым видом расхаживал по пекарне, что только про облачение и говорить!) в посеревшие от времени колпак и фартук, он возился с тестом.
Рядом сновал Бено, ловко обходивший мешки с мукой на пути от стола с будущими хлебами и сдобой к чану с водой.
- Рик! Проснулся, значит! - кивнул дядюшка. - Поможешь Бено?
- Папа! Ну папа! Это же моя! Моя вода! Моя! Только я!.. - Бено, кажется, чуть-чуть обиделся. Но не прошло мгновения, как заулыбался. - Я тебе разрешу с водой бегать, а ты мне расскажешь историю!
- Бено! - с нажимом произнес дядюшка, продолжая месить тесто. - Я же тебя, значит, сказал?! Сказал! Не для твоих ушей, значит, история! Совсем, как говорится, не для твоих! Детям такое рано слушать!
- Но Рику-то можно рассказывать! Можно! А это совсем не то, что слушать! Совсем не то! - едва не расплакался Бено.
- Ох, - наконец произнес дядюшка Бауз. - Я мечтаю эту историю позабыть. Если...
Бауз замолчал. Его руки, крепкие, но не огромные, перестали мять тесто. Голова -сейчас она была припорошена мукой - склонилась над формой. На загорелом лице (отчего мука была еще заметнее) пролегли морщины сомнений.
- Если старина Окен и сестра твоей мамы... - Бауз с трудом мог подобрать слова. Руки его застыли, что лишь подтверждало: ему требовалась вся внимательность, которая у него была, чтобы продолжить. - В общем, это будет плохо. Это будет очень плохо.
Ричард со всего маху погрузил ведерко в чан с водой. Он не хотел думать. Совсем-совсем не хотел. Он хотел к маме и папе, хотел домой. Здесь хорошо, но...Здесь был не его дом. А где же теперь его дом? Ричард не знал ответа на этот вопрос. И оттого становилось еще противнее.
Даже Бено перестал нервничать, наравне с Риком таская воду для теста. После Бауз поманил сына пальцем, и принялся за формование теста. Дядюшка очень придирчиво осматривал творения (Ричарду они казались не очень красивыми, не такими ровными, как Бауза), и то довольно кивал, то отстранял Бено и сам трудился над тестом.
- Рик, дрова! Побольше дров в печки!
Почти всю дальнюю стену занимали три печи, в которых едва тлели угли. Не раз и не два помогавший матери в разжигании очага, Рик взялся за ответственное дело. К счастью, в отличие от дома, не пришлось тащиться в лес за хворостом: бревнышки ровной горой занимали угол, закрывая наполовину третью, левую печь.
- Быстро Вы, дядюшка, нарубили! - одобрительно охнул Рик, закладывая дрова в печку.
- Это не я, привезли добрые люди, - не отрываясь от выкладки ровных заготовок на садник, произнес Бауз. - И цена дров мне подсказывает, что не такие они добрые, как хотят казаться.