Любая прогулка по городу обнажает жестокую суть Таглиоса. Нигде в мире нет столько нищих. Если бы кто-то сумел собрать всех нищих Таглиоса и дать им в руки оружие, он имел бы в своем распоряжении армию гораздо больше той, которую собрал Капитан во времена войны с Хозяевами Теней. Если вы хоть чуточку похожи на иностранца или просто состоятельного человека, они нахлынут на вас со всех сторон, как волны. И все бьют на жалость. Не так далеко от склада До Трана живет мальчик, у которого нет ни рук, ни ног. На месте последних у него прикреплены деревянные колоды. Он ползает вокруг, зажав в губах чашу. Каждый калека старше пятнадцати утверждает, что он – герой войны. Но самое страшное – дети. Часто их калечат умышленно, жестоко деформируя конечности. Продают людям, которые рассматривают несчастных калек как свою собственность, потому что «кормят» их – раз в несколько дней дают горстку поджаренных зерен.
Последняя премудрость этого города состоит в том, что люди, которые эксплуатируют нищих, рискуют сами оказаться на их месте. Если не будут очень, очень внимательно следить, что происходит у них за спиной.
Я как раз проходила мимо одного из несчастных. Из конечностей он худо-бедно мог пользоваться одной рукой, подтаскивая себя с ее помощью. Остальные были ужасно искривлены и ни на что не годились. Кости изломаны, лицо и обнаженное тело покрыты шрамами от ожогов. Я остановилась и бросила ему мелкую монету.
Он прошептал что-то и попытался отползти. Он все еще мог видеть одним глазом.
Всюду, куда ни бросишь взгляд, кипела жизнь в неповторимой, сугубо таглианской манере. Все средства передвижения были увешаны людьми, кроме разве что рикши какого-нибудь богатого человека, к примеру банкира, который мог позволить себе иметь вооруженных скороходов-охранников, разгонявших прохожих бамбуковыми палками. Лавочники часто сидели прямо на своих крошечных прилавках – просто потому, что другого места не было. Рабочие, прокладывая себе путь локтями, спешили во всех направлениях с тяжеленными грузами, яростно поливая бранью тех, кто оказывался на пути. Люди спорили, дико размахивая руками, не обращая внимания на то, что рядом кто-то испражнялся, если ему приспичило. Купались в сточных канавах, с равнодушием взирая на то, что по соседству другие мочились в ту же самую воду.
Таглиос – тотальное, безжалостное изнасилование всех чувств человека, больше всего страдает обоняние. Я терпеть не могу сезон дождей, но без него Таглиос как среда обитания стал бы непригоден даже для крыс. Без дождей эндемические холера и оспа косили бы людей гораздо сильнее, чем сейчас, – хотя дожди приносят с собой вспышки малярии и желтой лихорадки, Болезни – самые разные – явление обычное и воспринимаются стоически.
И потом здесь имеются прокаженные, чье положение придает новую глубину таким понятиям, как ужас и отчаяние. Никогда моя вера в Бога не подвергается такому испытанию, как при виде прокаженных. Кроме всего прочего, я знакома с некоторыми из них лично и знаю, что очень немногие действительно заслуживают такого страшного наказания. Разве что Гунни правы, и эти люди платят за то зло, которое совершили в прошлых жизнях.
Над городом кружат коршуны и вороны, канюки и грифы. С точки зрения этих пожирателей падали, жизнь прекрасна. Пока не приедут могильщики, чтобы собрать трупы.
В поисках удачи люди стекаются сюда отовсюду, даже за пять сотен миль. Но Удача – безобразная двуликая богиня.
То, что она творит с людьми, – ужасно, но если ты прожил в окружении этого большую часть своей жизни, то перестаешь замечать всю уродливость происходящего. Забываешь, что жизнь может и должна быть совсем иной. Перестаешь удивляться тому, как много зла способен породить человек просто самим фактом своего существования.
12
Библиотека, созданная и переданная в дар городу одним из прошлых князей, значительно преуспевшим в коммерции и проникшимся ощущением важности образования, поражает меня как символ знания, вопреки всему стремящегося пролить свет в окружающий его мрак невежества. Едва ли не самые жуткие городские трущобы расположены прямо напротив стены, которая окружает территорию библиотеки. Рядом со входом постоянно толкутся нищие. Что, между прочим, странно. Никогда не видела, чтобы кто-нибудь швырнул им монету.
В библиотеке имеется сторож, но функций охранника он не исполняет. У него нет даже бамбуковой палки. Но она и не нужна. Святость этого места знания соблюдается абсолютно всеми. Точнее говоря, всеми, кроме меня.
– Доброе утро, Адо, – сказала я, когда сторож распахнул передо мной железные ворота.
Хотя я тут воспринималась всеми лишь как уборщик и мальчик на побегушках, у меня был определенный статус. Все знали, что кое-кто из бхадралока оказывает мне свое покровительство.
Статус и каста играют все более важную роль по мере того, как число жителей Таглиоса возрастает, и ресурсы, имеющиеся в распоряжении города, не успевают за этим ростом. Только за последние десять лет требования, предъявляемые к тем, кто хочет принадлежать к той или иной касте, заметно ужесточились. Люди отчаянно цепляются руками и ногами за то немногое, что имеют. Заметно более могущественными стали ремесленные гильдии. Некоторые из них обзавелись небольшими частными отрядами вооруженных охранников, которые следят за тем, чтобы пришлые никоим образом не покушались на права их гильдии, и которых иногда сдают внаем храмам или кому-то еще, нуждающемуся в защите своих прав, Некоторые наши братья тоже выполняют работу в этом роде. Она позволяет пополнить казну, создать контакты и незаметно просочиться внутрь других закрытых сообществ.
Снаружи библиотека похожа на богато изукрашенный гуннитский храм. Ее опорные столбы и стены покрыты барельефами на исторические и мистические темы. Это не такое уж большое здание, всего тридцать ярдов в длину и шестьдесят футов в ширину. Оно стоит на небольшом холме, заросшем деревьями, в тени которых прячутся памятники. Основное помещение возвышается над уровнем земли на десять футов. На втором этаже по всему периметру здания тянется подвесная галерея, над ней распложена мансарда, а ниже уровня основного помещения – очень хорошо обустроенный сухой подвал. С моей точки зрения, такой интерьер делает человека слишком доступным взгляду. Если я нахожусь в основном зале, а не в подвале или мансарде, любой может видеть, чем именно я занимаюсь.
Пол в основном зале из мрамора, привезенного откуда-то издалека. На нем ровными рядами стоят письменные столы, за которыми работают ученые, читая и переводя рукописи или копируя пришедшие в негодность. Здешний климат не благоприятствует долгой жизни книг. Библиотека страдает главным образом от того, что вокруг нее все больше сгущается атмосфера пренебрежения. С каждым годом число ученых уменьшается. Протектор не заботится о библиотеке, поскольку та не может похвастаться древними книгами, содержащими смертоносные заклинания. Таких поганых вещей тут и впрямь не найдешь. Хотя можно обнаружить много интересного – если бы Душелов дала себе труд поискать. Но любопытство такого рода не свойственно ее характеру.
Нигде я не видела столько застекленных окон, как в библиотеке. Копиистам нужно много света. В наше время они, в основном, уже старики, и зрение у них слабовато. Сантараксита часто твердит, что у библиотеки нет будущего. Никто не хочет посещать ее. Он убежден, что нужно что-то делать с истерическим страхом перед прошлым, который начал возникать еще во времена его молодости, вскоре после того, как повылезали Хозяева Теней. С Черным Отрядом дело обстояло несколько по-другому – страх перед ним начал циркулировать еще до его появления.
Я вошла в библиотеку и огляделась. Мне нравилось это место. При других обстоятельствах я была бы рада стать одной из помощниц Сантараксита. Если бы смогла выдержать более детальную проверку, которой непременно подвергаются будущие студенты.