Зато в общежитии стоял такой галдеж, как
будто большая стая потревоженных галок собралась
на верхушках берез.
Малыгин похвалил ребят за то, что догадались
создать ученический комитет, и горько упрекнул сам
себя: ≪Дальние палки подбираешь, через ближние
переступаешь. Ведешь агитацию среди крестьян,
а что у тебя под носом творится, не знаешь!≫
Ваня Ислентьев рассказал Малыгину о поданной
Баудеру петиции, о том, что тот приказал посадить
его с товарищами в^карцер, но ребята их освободили.
—Я пойду переговорю с Баудером,—сказал
Малыгин.—По-моему, он должен согласиться на
ваши требования. Они справедливы.
Когда Малыгин вошел в кабинет, Баудер поднялся
ему навстречу:
—Наконец-то! —растянув рот в улыбке, сказал
он.
—Я заходил сейчас в общежитие...—начал было
Малыгин, но Баудер его перебил:
—Подумать только: в моей школе бунт! Ах
мерзавцы! Им не школа нужна, а Сибирь! Представьте
себе, подали мне петицию!
Малыгин наклонил голову:
—Знаю.
—Знаете? Интересно, откуда?
—От учеников.
—Ну и что?
—Вы хотите знать мое мнение?
—Да.
—Я согласен со всеми пунктами петиции. Даже
считаю, что не мешало бы кое-что добавить.
Баудер побледнел.
—Любопытно, что же такое вы предлагаете добавить?
—Я предлагаю официально признать ученический
комитет и поручить ему следить за порядком
в школе.
—Нет! —Баудер вскочил с кресла и забегал по
кабинету.—Нет, в руководимой мною школе я
не допущу никаких комитетов! Сегодня —комитет
учащихся, завтра —народная милиция, потом придется
передать власть мужикам. Так по-вашему?
—Это уж как решит Учредительное собрание,— невозмутимо ответил Малыгин.
Баудер снова сел за стол, посмотрел на Малыгина
тяжелым взглядом, заговорил как бы через
силу:
—Гавриил Васильевич, я знаю, что ученики вас
уважают, слушаются. Очень прошу вас принять
меры и прекратить беспорядки в школе. Я сейчас же
поеду в уезд, испрошу инструкций, как быть дальше
с этими мужицкими детьми, осмелившимися на бунт.
Я считаю, что на них нужна крепкая узда, иначе они
совсем распояшутся. Узнаю, что думают на этот
счет в уезде, брать всю ответственность на себя
я не считаю возможным.
—Ученики ждут ответа на свою петицию,— напомнил Малыгин.
—Ничего, пусть подождут,—буркнул в ответ
Баудер.—Значит, так, Гавриил Васильевич. В мое
отсутствие всеми хозяйственными делами будет ведать
Прокудин. За обучение и соблюдение школьного
устава отвечаете вы. Надзирателя я прогнал.
—Сколько времени вы предполагаете отсутствовать?
—спросил Малыгин.
—Не знаю. Возможно, мне придется обращаться
к самому губернатору. Во всяком случае, постараюсь
обернуться поскорее, хотя и оставляю школу
в таких надежных руках,—и Баудер, взглянув на
Малыгина колючим взглядом, натянуто улыбнулся.
Час спустя по Биляморской дороге мчались легкие
санки, только снежная пыль завивалась позади.
В санях, завернувшись в шубу, сидел Баудер,
кучер погонял лошадей и мурлыкал под нос какую-
то песню.
Впереди' показалась черная фигура. Это Потап
Силыч,- кляня все на свете, плелся в родную деревню,
о которой не вспоминал более сорока лет. Он
шел, глубоко задумавшись, поэтому не услышал
пронзительного скрипа полозьев у себя за спиной,
не посторонился. Лишь когда конец оглобли ударил
его по затылку, он громко вскрикнул и замертво
рухнул в сугроб. Кони промчались мимо.
—Что такое? —недовольно спросил Баудер ямщика,
отгибая воротник шубы.
—Какого-то прохожего мужика в сугроб
столкнули, Владимир Федорович,—ответил тот.— Остановиться разве, поглядеть, не зашибся ли?
—Что ему, вахлаку, сделается! —махнул рукой
Баудер.—Погоняй!
Г л а в а XVI
ШКОЛА НА З МКЕ
Баудер, приехав в Уржум, даром времени не
терял. Побывал в земской управе, побывал в полицейском
управлении. Рассказал о беспорядках в
школе, обвинив в них Малыгина.
—Мне известно, что Малыгин распространяет
идеи социалистов среди крестьян, значит, и ученикам
дух бунтарства внушил он же, больше некому.
Хотя, по словам бывшего надзирателя нашей школы,
еще нартасский мельник ведет себя очень подозрительно.
Да и с Малыгиным они приятели. Видно,
неспроста.
Через два дня Малыгин и Матвей были арестованы.
Их обоих выдернули из-за праздничного стола:
Матвей и Окси собрали застолье, чтобы отметить
рождение своего первенца, названного ими Василием.
Праздновали в Оксиной избе. Среди гостей, кроме
Малыгина и девушки-фельдшерицы, были Васли
и дед Ефим. Но старик, посидев немного, стал
прощаться; Васли вышел его проводить, но потом
уговорил остаться ночевать у него на мельнице.
Поэтому об аресте Матвея и Малыгина Васли
и дед Ефим узнали только наутро, когда на мельницу
с ребенком на руках прибежала заплаканная
Окси.
Услышав новость, Васли растерялся. Потом
вспомнил: ученический комитет! Вот куда надо сообщить
о случившемся.
А тут еще дед Ефим посоветовал:
—Васли, останови мельницу. Пойдем в школу,
расскажем всем, что случилось, надо подумать, как
теперь быть.
Мнения ребят разделились.
Одни считали, что нужно дождаться возвращения
Баудера и потребовать у него, чтобы он вступился
за учителя и мельника перед властями. Другие
уверяли, что это пустое дело, потому что Баудер
пальцем ради них не шевельнет. Никому и в голову
не приходило, что оба арестованы по его доносу.
Кто-то предложил послать в уезд делегацию
от школы.
Тогда Васли сказал:
—Делегацию послать надо, только не от одной
школы, а включить в нее и взрослых. Ведь дядю
Матвея и Гавриила Васильевича хорошо знает вся
округа. Взрослых скорее послушают, чем нас. Дедушка
Ефим, поедешь в уезд как представитель
от деревни Большая Нолья?
—Поеду,—сказал дед Ефим.
В состав делегации включили Ваню Ислентьева,
Васли Мосолова, Лайдемыра Диомидова, деда Ефима
и Окси.
—Ребята,—сказал Ислентьев,—мы должны соблюдать
образцовый порядок, чтобы у администрации
не было причин обвинить нас в бесчинствах.
Ученический комитет распределил между всеми работу.
Выполняйте ее добросовестно.
Ребята разошлись, одни пошли в кузницу, другие
в столярку, третьи в хлев. В общежитии остались
только трое делегатов. Дед Ефим отправился в
Большую Нолью за лошадью, Окси пошла к подруге,
чтобы оставить у нее ребенка.
Ислентьев, Васли и Лайдемыр сидели и тихоуько
беседовали.
—Вы тут чего расселись? —вдруг раздался грубый
окрик. Оглянулись —в дверях стоял Прокудин.
Этот учитель, хоть и совсем недавно приехал в
Нартас, сумел стать правой рукой Баудера. Ученики
‘ сразу же невзлюбили его за грубость — он не брезговал и рукоприкладством —и дали ему
прозвище Кагбй, что значит ≪Беззубый≫. Внешность
у Прокудина была самая нерасполагающая: гнилые
зубы, широкое плоское лицо, на голове не волосы,
а какая-то кабанья щетина.
Теперь, с отъездом Баудера и арестом Малыгина,
Прокудин остался главным начальством в школе.
—Легок на помине,—пробормотал Ваня Ислен-
тьев и, обратившись к Прокудину, сказал: — Николай Семенович, мы тут как раз только что
говорили, что нужно пойти попросить у вас лошадь.