– Поверьте, моя информация стоит того, чтобы за неё хорошо заплатить, – слащаво улыбнулся Эмиль и назвал сумму: – Пятьдесят тысяч песо!
Сеньор Альканис, конечно, ожидал, что запросы доносчика будут большими, но от подобного требования чуть не поперхнулся:
– Вы намерены получить за какого-то разбойника больше двух тысяч футов 4 серебра? Не боитесь надорваться, барон? – язвительно усмехнулся он. – Вы явно преувеличиваете мой интерес к пирату, – и брезгливо сморщившись, адмирал откинулся в кресло, всем видом показывая: его вовсе не интересует капитан Корбо.
Де Бергани несколько растерялся, но тут же нашёлся с ответом:
– Кроме головы пирата я продаю ещё и руку женщины! – гаденько улыбнулся он и добавил: – Необыкновенной женщины, надо заметить.
Догадавшись, что проходимец нашёл его слабое место, сеньор злобно прищурился, но как можно невозмутимее возразил:
– Мы не на востоке, месье, – одними губами улыбнулся дель Альканис. – Я привык получать за невест приданое, а не платить за них выкуп.
– Хорошо. Сорок тысяч, – понимая, что в самом деле загнул слишком высокую цену, пошёл на попятную барон. – И поверьте, получив жену пирата, вы вернёте все свои расходы с лихвой. Он очень богатый человек. Поговаривают, что его состояние сравнимо с доходами богатейших аристократических семей Франции, – уточнил Эмиль и с удовлетворением заметил, как заинтересованно сощурился корыстолюбивый сеньор. – После смерти капитана всё его состояние перейдёт жене, конечно, если сын не доживёт до совершеннолетия, – словно задумавшись, проговорил де Бергани, и адмирал, понимая, на что намекает проходимец, хищно усмехнулся.
Немного поторговавшись, господа договорились о тридцати тысячах серебром, и доносчик выложил всё, что ему было известно. Оба негодяя довольно потирали руки. Барон получал целое состояние, на которое рассчитывал безбедно жить, а адмирал собирался осуществить свою давнюю мечту: отомстить пирату и завладеть вожделенной женщиной. При этом состояние графа де Дюрана становилось приятной компенсацией за все унижения, которые по вине корсара испытал ранее сеньор дель Альканис.
Когда француз удалился, дон Хосе подлил в бокал коньяка и подошёл к портрету Эстель. Разглядывая изображение, мужчина улыбнулся. Эту картину, написанную более шести лет назад, он повсюду возил с собой. Хотя девушка и не стала его женой, сеньор всегда испытывал прилив гордости, когда гости, останавливаясь возле портрета, восхищались мастерством художника и красотой женщины. Ранее адмиралу казалось, что он смирился с потерей девушки. Дель Альканис повесил её портрет в каюте исключительно как произведение искусства, которым ему нравилось любоваться.
Но сейчас упоминание об Эстель неожиданно разожгло в душе мужчины прежнее волнение. Сеньорита дель Маркос являлась для маркиза предметом роскоши, объектом особой ценности или шедевром редкой красоты. Когда-то адмирал решил для себя, что этот желанный приз должен украшать его дом. Именно он, сеньор Альканис, достоин владеть столь бесценным экспонатом. И когда адмирал во второй раз потерял возможность жениться на Эстель, он испытал тяжёлое разочарование. Такая досада порой изводит коллекционера, не сумевшего выкупить на аукционе крупный брильянт, когда неожиданно кто-то предложил лучшую недоступную ему цену. Маркиз злился, искренне не понимая, как в последний момент его смогли обойти. Но вот у сеньора появился шанс просто украсть сокровище, и самое приятное теперь – этот брильянт был обрамлён в дорогую оправу. Сердце дель Альканиса охватила алчная дрожь, и он хищно взглянул на изображение девушки. Мечтая о скорой встрече с оригиналом, адмирал вновь холодно улыбнулся.
– Ну что ж, сеньорита Маркос или, как вас теперь называют, графиня де Дюран, – обратился дон Хосе к портрету, – скоро вы станете моей. А ваш пират, наконец, отправится в ад. Уж об этом я позабочусь, – пафосно, словно тост, произнёс сеньор и, приподняв в приветствии рюмку, тут же её опустошил.
Дель Альканис незамедлительно приступил к разработке плана поимки капитана Корбо. Прежде всего, адмирал нашёл человека, бывавшего на острове, где пираты похоронили старого капитана. Сеньор потребовал от моряка указать на карте точное расположение затерянной в океане земли и велел обозначить береговой фарватер. Выяснив очертание гавани, в которой обычно бросают якорь корабли, адмирал понял: если вход в бухту перекрыть, то корсар окажется в ловушке. Запертое между скалами судно лишится возможности маневрировать и станет лёгкой мишенью. Представляя, как противник сам зайдёт в мышеловку, расставленную для него, дон Хосе радовался словно ребёнок. Ему оставалось только захлопнуть её, а расстрелять фрегат будет просто детской забавой. «На этот раз, Корбо, тебе придётся сдаться! – предвкушал победу сеньор. – Наверняка ты побоишься вступать в бой, когда на твоём борту находится жена и сын. Правильно говорят: наши привязанности делают нас слабыми… – задумчиво накручивая ус, хищно оскалился дель Альканис и мысленно посмеялся. – Так что, отправившись в плаванье с семьёй, ты, капитан, сделал большую ошибку!»