Трое детей растерянно переглянулись.
— Вот и все, — вздохнула Мэвис.
— Я так и думал, что она окажется неблагодарной, — проворчал Фрэнк. — Даже «спасибо» не сказала.
— А я вас предупреждал, чтобы не связывались с этой тварью, — сказал Цирковой Мальчик. — Разве я был не прав? От нее одни расстройства.
Вся их одежда была такой мокрой, словно они и впрямь лазили в море, сопровождая русалку. Кроме того, они чувствовали себя очень уставшими. Ночь уже миновала свой самый глухой час и постепенно приближалась к рассвету; тучи вновь наползли на луну, серебристые блики на морских волнах исчезли. Русалка больше не появлялась — приключение подошло к концу.
Теперь им ничего не оставалось, как возвращаться домой и ложиться спать, чтобы утром предстать перед родителями и держать ответ за свои ночные похождения, которые уже нельзя было скрыть из-за предательски мокрой одежды.
— И тебе тоже придется объяснять, где ты был, — сказала Мэвис Циркачу.
Тот ничего не ответил, и в разговоре возникла неловкая пауза.
— Я не представляю, как и что мы будем им говорить, — посетовал Фрэнсис. — Абсолютно не представляю. И вообще, с меня довольно приключений. Бернард был прав — он предвидел, что этот поход ничем хорошим не кончится.
Мэвис согласно кивнула головой, и они, толкая тачку, поплелись вверх по склону берегового откоса. На развилке дорог Циркач неожиданно остановился и со словами: «Ну, мне пора. Привет спасителям», зашагал напрямик через лужайку.
Двое оставшихся спасителей проводили его глазами и пошли дальше вместе с тачкой, которая, кстати сказать, была намочена ничуть не меньше своих хозяев. На подходе к воротам усадьбы Мэвис вдруг тревожно вцепилась в руку брата.
— Там свет, — сказала она. — В доме горит свет.
Она не ошиблась. Дети тотчас испытали известное каждому из нас неприятное ощущение, обычно определяемое фразой «сосет под ложечкой». Именно так должны чувствовать себя конспираторы, когда они при подходе к своей конспиративной квартире застают там целый взвод полицейских да еще дюжину шпиков в штатском.
Они не могли сразу определить, в чьей комнате горит свет — ясно было только, что это одна из комнат первого этажа и, стало быть, не детская. Фрэнсис еще не потерял надежды проникнуть в дом незамеченным и повел Мэвис к окну гостиной, откуда они начинали свое ночное путешествие. Однако надежда его тотчас угасла: окно оказалось запертым изнутри.
Тогда он предложил спрятаться на мельнице и переждать, пока свет не погаснет, а затем попробовать прокрасться через дверь, но Мэвис сказала:
— Нет. Я больше не могу. Я так устала, что мне уже все равно, поймают нас или нет — лишь бы поскорее добраться до постели и спать, спать, спать.
Они приблизились к освещенному окну — это было окно кухни — и заглянули внутрь. Там была миссис Пирс, только что затопившая печь и теперь возившаяся с большой кастрюлей.
Дети решительно направились к задней двери дома и, открыв ее, вошли внутрь.
— Рановато вы встали, ничего не скажешь, — произнесла, не оборачиваясь, миссис Пирс.
Эти слова прозвучали как насмешка. Мэвис не выдержала и тихонько всхлипнула. Массивная фигура миссис Пирс мгновенно повернулась вокруг своей оси.
— Боже правый! — вскричала она. — Что это с вами случилось? Где вы были? — она взяла Мэвис за плечо. — Да ты вся промокла насквозь! Представляю, как рассердится ваша мама! Вы что же, ходили к морю ловить креветок — и это во время прилива?! Какая дурацкая затея! То-то вам нечем похвастать: небось ни одной не поймали. Смотрите, как с вас течет — на полу уже целая лужа. Нет, мама за такие фокусы вас по головке не погладит, это уж как пить дать.
— Не ругайте нас, милая миссис Пирс, — попросила Мэвис, пятаясь мокрой рукой обнять ее за шею, — мы и так очень-очень несчастны.
— Это понятно, с чего бы вам быть счастливыми, — проворчала миссис Пирс. — Однако хватит болтовни. Сейчас молодой джентльмен отправится в ванную, снимет там с себя всю одежду, выбросит ее мне за дверь, а сам досуха разотрется полотенцем. Юная леди разденется здесь у печки, а я тем временем тихонько, чтобы никого не разбудить, поднимусь наверх и принесу вам обоим сухую одежду.
При этих словах дети немного воспрянули духом; у них появилась надежда на то, что миссис Пирс ничего не расскажет родителям — иначе зачем бы ей соблюдать такую осторожность, передвигась по дому. Может быть, подумали они, миссис Пирс высушит их одежду и согласится молчать — в таком случае настоящая причина их ночного похода останется тайной для взрослых.
Через несколько минут она возвратилась с их ночными рубашками и теплыми халатами, которые тетя Энид также уложила в чемодан несмотря на возражения детей, считавших эти принадлежности туалета совершенно излишними. И вот теперь халаты пришлись как нельзя кстати.
— Так-то оно будет лучше, — промолвила миссис Пирс. — И нечего таращить на меня глаза, словно я собираюсь вас укусить. Вот еще, больно нужно. Пока вы переодеваетесь, я подогрею молоко и добавлю в него капли от простуды. Ваше счастье, что я сегодня так рано проснулась — нужно успеть приготовить завтрак для моих мальчиков, которые на рассвете пойдут в море. То-то они будут смеяться, когда узнают о вашей ловле!
— Ой, не говорите им ничего, — со слезами в голосе взмолилась Мэвис. — Пожалуйста, не говорите!
— Нет, как вам это понравится, — фыркнула миссис Пирс, наливая себе в кружку горячий чай, — давненько я не слыхала ничего смешнее! Это ж надо додуматься: ловить креветок среди ночи во время прилива, когда ими у берега и не пахнет!
— Я надеялась, — продолжила Мэвис, — что вы нас простите, подсушите нашу одежду и никому об этом не расскажете.
— Вот как? Ты, значит, надеялась? Очень мило с твоей стороны. И на что еще ты надеялась?
— Больше ни на что, благодарю вас. Я только хотела сказать, что вы такая добрая, и что прилив еще не поднялся на полную высоту, и что мы не причинили никакого вреда вашей тачке — хотя, конечно, мы должны были спросить у вас разрешения, когда брали ее с собой. Но в то время вы уже спали и…
— Тачке? — повторила миссис Пирс. — Той самой большущей тачке с мельницы — вы, стало быть, взяли ее с собой, чтобы привезти свой улов? Боялись, что без тачки вам его не унести?! Нет, нет, это уже чересчур! Я не смогу держать такую тайну при себе и ни с кем ею не поделиться. Ох, ох, это выше моих сил… — и она, откинувшись на спинку кресла, затряслась в судорогах беззвучного хохота.
Дети переглянулись и печально вздохнули. Кому понравится быть объектом насмешек, особенно если смеются над поступками, которые ты в действительности не совершал; однако они чувствовали, что миссис Пирс смеялась бы еще больше, узнай она всю правду о том, зачем им понадобилась ее тачка.
— Пожалуйста, милая миссис Пирс, не смейтесь над нами и не сердитесь, — попросила Мэвис. — Вы ведь не станете нас выдавать?
— Ладно-ладно, на сей раз промолчу. Но только дайте мне слово, что никогда впредь не станете затевать подобные глупости.
— Честное слово, не станем, — дружно откликнулись дети.
— Ну хорошо, а теперь идите спать. Я высушу и проглажу вашу одежду так, что мама ничего не заметит.
— Вы настоящий ангел! — возликовала, обнимая ее, Мэвис.
— Не знаю, не знаю — разве что по сравнению с вами, — проворчала почтенная женщина. — Давайте на цыпочках в спальню и постарайтесь как можно скорее уснуть…
В тот день Фрэнк и Мэвис проснулись очень поздно и, спустившись к завтраку, почувствовали, что Фортуна в кои-то веки начинает к ним благоволить.
— Ваши родители с утра сели на велосипеды и куда-то укатили, — сообщила миссис Пирс, подавая им яичницу с беконом. — Они собирались вернутся не раньше обеда времени, и поэтому я не стала вас будить. Малыши уже часа три как поднялись и сейчас играют на пляже. Я сказала, чтобы они вас не тревожили, хотя им явно не терпелось узнать, сколько креветок вы наловили за ночь. Они, похоже, как и вы, рассчитывали на полную тачку.
— Почему вы так думаете? — спросил Фрэнсис.
— Догадаться нетрудно. Они тут долго шушукались по углам, а потом пошли разглядывать со всех сторон старую тачку — прямо комедия да и только! Я за одно сегодняшнее утро высмеяла свою двухнедельную норму, никак не меньше. Ешьте быстрее, у меня еще кроме вас полно дел. Ваша ночная одежда в порядке, о ней можете не беспокоиться.