Особенно много этой рыбы водится в реке Рапайос (Rapayos), где мэндруку сам был свидетелем, как пираньи в одно мгновенье заживо обглодали упавшего в воду индейца до костей. Его лодка перевернулась, и прежде чем успели прийти ему на помощь, пираньи оставили от него только скелет.
Рыбы так вкусно выглядели, что у путешественников проснулся аппетит, с общего согласия решено было сейчас же зажарить несколько штук на пробу. Мозэ, в качестве старшего повара, сначала подбросил топлива в огонь, а потом принялся жарить рыбок. Все нашли, что рыбы очень вкусны и прекрасно зажарены, чем очень польстили таланту повара.
После такого полдника расположение духа у друзей стало еще лучше. Солнце начинало заметно склоняться к западу, и уже несколько порывов ветра обещали на вечер попутный ветерок.
Ветер, по-видимому, дул все еще в том же направлении, значит, можно будет опять распустить парус.
Путешественникам и в голову не приходило, что как раз в эту минуту под ними дремало нечто худшее, чем огнедышащий вулкан. Отделенное от них всего только несколькими дюймами полусгнившего дерева, там находилось существо такого чудовищного роста, что его больше всего на свете боятся индейцы Амазонки от Пара до Перу. В то время, пока наши герои весело разговаривали о том, скоро ли они выберутся из гапо, великая mai d'agoa, мать вод, зашевелилась под ними, собираясь выйти из огромного дупла, в котором она отдыхала до тех пор.
Индеец сидел около огня и выбирал кости из пираньи, которую только что снял с огня, как вдруг одна часть полуобгоревших головешек исчезла, обрушившись в дупло дерева, как в печке зола проваливается сквозь решетку.
— Ух! — вскричал индеец, вздрагивая. — Бревно-то должно быть в середине все выгнило. А я-то все не понимал, почему эта колода так легко держится на воде, хотя она насквозь промокла.
— Разве не в этом месте было гнездо токандейра? — спросил Треванио.
— Нет, хозяин. Их гнездо было устроено в одной из веток. А это пустота в главном стволе.
В эту минуту коаита, до сих пор неподвижно сидевшая на своем месте, вдруг беспокойно зашевелилась, испуская жалобные крики.
«Чего это так испугалась обезьяна?» — невольно подумал каждый, хотя в вопросе этом не было пока ничего, кроме обыкновенного любопытства.
Том, на правах покровителя коаиты, первым пожелал узнать, что именно испугало его протеже, и не спеша направился к тому месту, где сидела обезьяна.
Но в ту же минуту он весь подался назад и, громко вскрикнув, в ужасе кинулся обратно к своим товарищам; он был бледен, как мертвец, и не мог выговорить ни слова.
Пока все изумленно переглядывались, не понимая, что это значит, мэндруку, редко терявший самообладание, быстрыми шагами отправился исследовать причину страха. Но через минуту и он уже бежал назад, испуганным голосом повторяя:
— Santos dias! Это дух вод!
— Дух вод! — машинально повторил за ним то же восклицание Треванио, видимо, не понимая значения этих страшных слов.
— Mai d'agoa! Mai d'agoa! — как бы в виде пояснения повторил индеец.
— Mai d'agoa! — опять повторил за ним золопромышленник. — Что это такое? Ее-то вы так и испугались, Мэндей?
Старый индеец, вместо всякого ответа, молча кивнул головой. Хотя он очень испугался, но теперь, видимо, успел уже прийти в себя и обдумывал, что нужно сделать, чтобы избежать опасности.
— Что вы там увидели, Том? — продолжал Треванио, обращаясь на этот раз к ирландцу, чтобы хоть от него получить удовлетворительный ответ.
— Клянусь святым Патриком, хозяин, я и сам не знаю, что это такое. Из воды на меня посмотрела какая-то большая голова на длинной шее. Глаза у этого чудовища горят как уголья. Святой Патрик! Если это не дух вод, то сам дьявол!
— Mai d'agoa, дядя, — проговорил Ричард шепотом, — мать вод, так индейцы называют гигантскую змею-анаконду. Должно быть, ее-то и видели Том и мэндруку. Да я сейчас сам пойду посмотреть.
С этими словами молодой человек сделал движение, направляясь к тому месту, где должно было находиться таинственное чудовище, но индеец остановил его, схватив за руку.
— Не ходите туда, молодой хозяин, не ходите туда! Оставайтесь, где стоите! Я же сказал вам, что это mai d'agoa, дух вод!
— Глупости, Мэндей! Никакого духа вод там нет. Вы видели анаконду! Пустите меня посмотреть на нее! Я хорошо знаю водяных боа, я сотни раз видел их на островах, в устье Амазонки. Я их не боюсь, они не ядовиты. Может быть, вы видели какого-нибудь великана боа, и то, повторяю вам, для нас нет никакой опасности.
Ричард смело направился к противоположному концу монгубы, но едва бросил взгляд за борт, как в ту же минуту, громко вскрикнув, кинулся назад.
— Это анаконда! Такой большой я не видал никогда! — объявил он. — Не удивительно, Мэндей, что вы приняли ее за mai d'agoa. Это чудовище очень опасно.
— Разве нам грозит какая нибудь опасность, кузен? — спросил Ральф, глядя на испуганное лицо Ричарда.
— Я думаю, что особенной опасности нет, — ответил Ричард с некоторым колебанием. — Я надеюсь, что мы успеем уничтожить ее прежде, чем она на нас нападет… но у нас нет оружия! Что делать, Мэндей?
— Сидите смирно и не шумите! — прошептал индеец. — Может быть, она останется на своем месте, пока мне удастся пронзить ей шею копьем, и тогда… Santos Dios! слишком поздно! Она уже вылезает на колоду!
И действительно, пресмыкающееся было таково, что могло внушить ужас даже самым смелым людям. Длиною анаконда была с хороший шест, мрачный огонь горел в ее глазах, раздвоенный язык далеко высунулся из разинутой пасти. По чешуйчатой голове змеи еще струилась вода, отчего кожа ее отливала каким-то особенным металлическим блеском.
Дети и взрослые в испуге отступили на противоположный конец бревна, откуда со страхом и удивлением смотрели, как голова чудовища медленно продвигалась вдоль ствола, точно змея выбирала, на кого первого лучше всего кинуться.
Мэндруку стал впереди всех, в правой руке он держал свое копье, словно собираясь вступить в битву с врагом.
Сразу за ним стоял Ричард, судорожно сжимая нож индейца.
Вдруг ствол монгубы слегка зашатался у них под ногами. Все еще больше отодвинулись назад. Змея поднялась над бревном и затем опять положила свою голову на ствол, видимо, решившись на что-то. Еще минута — и, слегка изгибаясь, анаконда поползла к своим жертвам, уверенная, что добыча не может уйти от нее. Уйти! Но куда уйти от анаконды, которую индейцы так справедливо прозвали духом воды, — вода для нее родная стихия.
Все смотрели то на нее, то на индейца. Неужели мэндруку ничего не может придумать для их спасения? Но тут же, к ужасу своему, убеждались, что насколько змея была уверена в себе, настолько же индеец казался неуверенным.
Становилось очевидным, что мэндруку не питал никакой надежды отразить нападение змеи копьем, которое и в самом деле было слишком ненадежным оружием для борьбы со страшным чудовищем.
Треванио предложил было броситься в воду.
— Нет, хозяин! Все что угодно, только не это, — отвечал индеец, — этого-то змея и хочет. Если только мы бросимся в воду, один из нас наверняка погибнет.
— Ну, а теперь разве нам не грозит то же самое?
— Нет еще! — отвечал мэндруку.
Очевидно, он уже придумал какой-то план для спасения.
— Передайте мне вон ту обезьяну, — сказал он затем, обращаясь к стоявшим сзади него.
Том, всеми признанный покровитель коаиты, принял это требование на свой счет и немедленно поспешил исполнить приказание, хотя и не понимал, зачем это понадобилась индейцу коаита.
И только уже после того, как мэндруку, держа в руках обезьяну, двинулся навстречу анаконде, Том и все остальные поняли, зачем взял индеец обезьяну: коаита должна быть принесена в жертву, чтобы этим отвлечь внимание анаконды от остальных.
При других обстоятельствах Том, может быть, и не согласился бы на эту жертву, но раз это было необходимо для спасения всех, он, конечно, даже не рискнул вступиться за бедное животное.