— Но если они пойдут туда сейчас, им придется вернуться буквально через несколько дней. «Гроув» хочет запечатать дверь навсегда.
Едва сказав эти слова, я поняла, что лучше бы мне было промолчать. Веселая болтовня, смех внезапно смолкли. Совершенно синхронно, будто стадо коров на лугу, ундины повернули ко мне свои головы. Вот только в их глазах не было коровьего смирения. Меня как будто пронзило сотнями острых зеленых копий.
— Что значит, запечатать дверь навсегда? — спросила одна из девушек, выходя из толпы.
Я поняла, что это девочка из старшего поколения. Несмотря на золотистые волосы и кожу, ее лицо было восково-бледным.
— Окончательное решение еще не принято, — быстро проговорила я. — Для того, чтобы все обсудить, был созван совет. Может быть, они решат оставить проход открытым. Я точно не знаю. Вообще-то, для меня в новинку все… фейское.
— Но в тебе течет кровь фейри… — девушка подошла ближе и, скривившись, принюхалась ко мне, будто к скисшему молоку, — …вперемешку с человечьей. — Она сделала ко мне еще несколько шагов, но Лиам внезапно преградил ей дорогу.
— Кормись на своих, Лорелей, — потребовал он.
Лорелей? Он знал ее?
Русалка оскалила острые зубы и зашипела: — Как ты, инкуб? Я чувствую на тебе ее запах. Ты защищаешь ее, чтобы осушить самому?
— Я проведу ее до двери, так же, как она провела сюда этих ундин. Тебе стоило бы поблагодарить ее за помощь им.
— Зачем? Она лишь привела их в бесплодные земли, где все исчезнут. Они никогда не познают радости рождения детей…
— Но ведь среди вас есть мужчины, — вмешалась я. — Я видела нескольких.
Лорелей злобно усмехнулась.
— Вот как? Что ж, давай дам тебе взглянуть поближе. Ханс! — русалка щелкнула пальцами. Один из хмурых парней поднял голову и попытался смешаться с толпой. Но девушка повернулась и пригвоздила его к месту тяжелым, поблескивающим взглядом. Ханс поплелся к нам, понурив голову и повесив плечи. Когда парень оказался в пределах досягаемости, Лорелей схватила его за волосы и притянула к себе.
— Ханс, сними с себя одежду ради этой милой леди.
— Пожалуйста, — попросила я, увидев страх в глазах парня. — Кажется, я поняла тебя.
— Поняла меня? — оскалилась в жутком смехе Лорелей. — Но поняла ли ты Ханса?
Русалка щелкнула пальцами и одежда на парне исчезла. Он сжал свои руки на промежности, но, к несчастью, этим движением привлек мое внимание именно туда и я увидела, что хотела показать Лорелей своей жестокой шуткой. Между ног у него ничего не было, — прямо как у кукольного Кена. Я отвела взгляд, но успела заметить боль в глазах Ханса.
— Все мужские особи из последнего выводка чисты, как евнухи, — сказала Лорелей.
— Евнухи? — хором отозвались новенькие ундины. — Значит ли это?..
— Это значит, что для вас не будет ни веселья, ни детей, — прошипела русалка. — Это значит, что если мы не отправимся в мир людей и не пробудем там сезон, нового выводка не будет. Это значит, что мы все исчезнем. Открой дверь, привратница, или подпишешь нам смертный приговор.
— Но дверь может закрыться через несколько дней, а вам надо возвращаться назад, — возразила я.
— А кто меня заставит? — снова оскалилась она.
Возможно, она была права. Но внезапно мне разонравилась идея впускать Лорелей в мой мир. Она была злая и зубы ее довольно опасны на вид…
Вдруг резкий порыв ветра отбросил Лиама в сторону, и Лорелей оказалась прямо рядом со мной, зубы нацелены в мое горло.
— Злая? Опасная? Привратница, ты еще не видела злого и страшного. Проведи меня через проход, иначе я вырву твое горло.
Ее зубы коснулись моей кожи и я ощутила запах гнилой рыбы в ее дыхании. Как стая бабочек, затрепыхались мысли девочек-ундин:
— Она помогала нам, не делай ей больно.
И тут я почувствовала аромат малины и увидела свою подружку. Та похлопала Лорелей по руке.
— Отпусти Калли, она мой друг.
Лорелей отшвырнула Малину, будто та была назойливой мошкарой. Я услышала крик боли и удивления от того, что кто-то из ее же вида был способен причинять страдания. Но годы в Фейри не оставили в Лорелей ни крупицы добра, которое, возможно, когда-то было в ней. Я ни за что не пущу ее в Фейрвик.