Ну, допустим, отложим ему корм на неделю, будем кормить совсем скромно, чтоб не подохло. И дальше что? Кормить можно хоть до старости, тратя деньги на аренду и рыбу - на содержание твари, но какой в этом смысл? К тому же тот ветхий дом, способный стать руинами не в понедельник, так в среду, можно было рассматривать исключительно в качестве временного места для содержания монстра. Необходимо было найти местечко получше и как-то решить остальные проблемы.
В принципе, за поддержкой можно было обратиться если не к жене, то к братьям. Хотя, опять же, у всех была своя жизнь, свои дела и заботы, требовавшие внимания: птенцы давно выросли, разлетелись из родного гнезда и свили свои. Ну, допустим, не трогать всех, не говоря уже о том, чтобы беспокоить старых родителей, но кто, в таком случае, остаётся?
Старший брат, светило наук, преподаёт в престижном столичном ВУЗе и чаще других навещает родителей, а в выходные может поехать уже со своими сыновьями на старое озеро, куда отец и дед забирали всё семейство в детстве, и поймать рыбку-другую.
Довольно авторитетный в своей среде человек, разоблачавший представленную лжеучёными шарлатанами «furia infernalis», он мог, конечно же, подсказать что-нибудь полезное в силу своей обширной эрудиции, хотя морские чудовища и не входили в сферу его компетентности (если они вообще входили в сферу чей-либо компетентности). Но вместе с тем он мог просто принять просьбу брата за глупый розыгрыш, а узнав правду - в первую очередь донести до научного сообщества ту тайну, раскрыть которую рыболов ещё не был готов.
Брат-близнец, раздолбай и бездельник, промышлял по большей части тем, что занимал у всех деньги, после этого пропадая на неопределённый срок, и давал о себе знать лишь тогда, когда умудрялся напортачить и требовалось вытаскивать его из проблем. При этом он постоянно держался так, как будто все вокруг ему вечно что-то должны и чем-то обязаны. Найти его было сложно, а положиться на него в серьёзном деле - тем более.
Младший брат был человеком искусства и проживал в собственноручно собранном доме, резко выделявшимся на фоне всех окружающих его домов, выполненных в более традиционном архитектурном стиле. Казалось, что это здание проектировали на пару Сальвадор Дали и Мориц Эшер.
Спиралевидные лестницы; настенные лестницы, установленные везде, где только нужно и не нужно, проложенные не только вертикально, но также диагонально или горизонтально; лестницы, где каждая ступень отличалась от всех последующих и предыдущих; столбы для скользящего спуска; сеть телефонов, звонящих исключительно друг на друга, растянувшаяся паутиной по всему дому; комнаты, оказывающиеся то неестественно большими, то неестественно маленькими; самодельная подводная лодка дворового бассейна, изначально спроектированная как его неотъемлемая часть; всё это - было лишь малой частью того, что сразу бросалось в глаза.
Снаружи располагался лабиринт, выстроенный из кустов с фигурной стрижкой, отличавшихся по форме, цвету и размеру. И в этом лабиринте, помимо скамеек, то здесь, то там располагались скульптуры, напоминавшие различных людей, застывших за миг до того, как стали жертвами Медузы Горгоны. Впрочем, далеко не все из представленных скульптур были вытесаны из мрамора - здесь были и керамические, и отлитые из бронзы, и спаянные из расплавленного пластика, и даже слепленные непонятно из какого дерьма (вполне возможно, что даже из него самого).
Внутри дома, намекая на известное выражение о том, что стены имеют уши, встречались картины с изображением ушей, глаз и прочих органов, означавшее, какой частью тела, очевидно, является та или иная комната. В самом сердце дома, как и ожидалось, находилась картина, изображавшая парящее в облаках сердце, с подвешенной к нему корзиной воздушного шара. В этой комнате брат хранил фотографии родных и близких ему людей, а также всё то, что было для него особенно дорого. Местом для «мозга» была выбрана библиотека, «желудок» находился на кухне, и далее, в прямом соответствии с той же логикой либо с отсутствием всякого смысла.
Будучи по большей части затворником - художник ни в коей мере не являлся уединённым отшельником: поскольку подобный дом, как и прилегающий к нему участок, неизменно привлекали к себе немалое внимание, казалось вполне логичным, что они сделались местом стабильного притока туристов, с которых творец не стеснялся взимать плату - на поддержку искусства. Устраивая экскурсии по месту своего проживания, он то и дело заводил разговоры о том, что наравне с чувственными ценностями существуют и сверхчувственные, а наравне с физической вселенной - вселенная символическая, при этом неизменно завоёвывая сердца впечатлительных ценительниц его творчества.