Мист медленно и настороженно приближалась к нему, а когда оказалась на расстояние вытянутой руки… — Спи. — Сказал Рос, подхватив ее безвольно упавшее тело. Он вымыл и обсушил ее, затем себя, и отнес Мист на кровать.
Сейчас он должен был бы чувствовать удовлетворение — Ради всего святого, в его постели лежала настоящая, живая Валькирия, которая ко всему прочему была его Невестой. Но что-то не давало ему ликовать. Да, она была в его абсолютной власти, но как бы ему хотелось не прибегать к ней.
Как истинный вампир, он обнял Мист, словно закутав в кокон, забирая эту красоту с собой во тьму.
Проснись.
Мист смутно расслышала приказ, но решила, что ей скорей всего лишь снится сон, и она на самом деле не чувствует под собой этого горячего тела. Как это возможно, если она уже невесть сколько времени не проводила с любовником всей ночи напролет? Эти мысли заставили ее нахмуриться, но еще больше ее смутило то, каким ватным и полным истомы казалось ее тело. Каждый мускул был расслаблен, словно, свободен от того напряжения, которое она обычно чувствовала во всем теле. Но почему тогда ее лицо прижато к голой, широкой мужской груди? А она вся окутана бесподобным ароматом, который согревал и расслаблял одновременно? Прижавшись ближе, Мист заскользила своей ногой вверх по его бедру.
А когда она услышала урчащий звук удовольствия, ее глаза округлились. Резко подскочив, она натянула простынь до самой шеи. И как только события прошлой ночи стали всплывать в ее памяти, ею овладел ужас. Она находилась в постели вампира — в его распоряжении, словно рабыня, выполняя его малейшие прихоти — или попросту в аду, что было вероятнее.
— Тебе снилась эта ночь?
— Нет, — честно ответила она. Все ее мысли занимало лишь одно — желание пройтись языком по каждому дюйму лежащего под ней твердого тела.
— Что ты чувствуешь после того, что мы сделали?
— Мы? Что ты сделал, имеешь в виду?
— Я лишь приказал тебе получать удовольствие. А то, что ты делала своим ротиком, ты делала по собственной воле. — Он приподнял бровь. — И должен заметить, весьма охотно.
Она резко отвернулась. — Тогда я чувствую стыд.
— И? — Когда она лишь нахмурилась в ответ, он сказал низким голосом. — Редко когда чувства, одолевающие нас, не противоречат друг другу. Так что еще ты чувствуешь, когда думаешь о прошлой ночи?
Она сразу вспомнила то дикое желание, охватившее ее, безумный голод по его плоти. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного. Все чего она хотела — это оседлать его, вобрав в себя, и медленно двигаться, позволяя его члену скользить глубоко в ней. От сладостных образов ее тело пронзила дрожь, но она попыталась совладать с собой, не желая признавать собственное желание. — В-возбуждение, — выдавила она.
— Ты и сейчас возбуждена?
Мист ощутила, как ее лицо заливает краска. А она никогда, за всю свою долгую жизнь, еще не краснела. — Да.
— Ты хотела бы снова кончить?
О, Господи, нет, ну, зачем он спрашивает об этом, когда воспоминания о прошлой ночи все еще столь ярки. — Д-да. — Отвернувшись от него, она подогнула колени к груди. — Но я не стану умолять тебя.
— Даже зная, что я могу дать то, чего ты так отчаянно жаждешь?
— Единственное, о чем я могу тебя попросить, это вернуть мне цепочку.
— Ты получишь ее обратно только тогда, когда я буду уверен, что ты останешься со мной. — Сказал он. — А пока, объясни мне, в чем ее сила. — Когда она не ответила, он процедил сквозь зубы. — Отвечай.
— Она зовется Брисингамен[20].
— Почему ты ее носишь?
— Это мое наказание. И таким образом, она может находиться под моей защитой.
— Наказание за что?
Она вытянула руку из-под простыни и повернулась к нему. Взгляд ее изумрудных глаз завораживал. — Когда мне было всего семнадцать, меня застукали в компрометирующей ситуации с одним, ничего не представляющим собой полубожком, единственным талантом которого было умение умопомрачительно целоваться. Моей семье это не показалось забавным.
Рос сцепил зубы. Полубог? А он был всего лишь воином, отмеченным шрамами сражений, вампиром, который никогда не сможет выйти вместе с ней на солнце.
Она не сводила взгляда с его лица, изучая его выражение. — Ревнуешь, вампир? Или ты, наконец, понял, что высоко замахнулся?
Он попросту проигнорировал ее слова. — Значит, твоя семья наказала тебя уязвимостью, дающей мужчинам контроль над твоим телом? И скольким же это удалось, сколькие приказывали тебе трахать их, дабы спасти твою жизнь? — Когда она метнула свирепый взгляд в его сторону, он спокойно продолжил. — Отвечай мне, искренне.
20
(Др.-исл. Brísingamen) — предмет из германо-скандинавской (иначе нордической) мифологии. Его имя в переводе означает «сверкающее», «искра». Это золотое ожерелье, (по другой версии — пояс), сделанное четырьмя братьями-гномами Брисингами (Brisings), которых звали Альфригг, Берлинг, Двалин и Грер (Alfrigg, Berling, Dvalin, Grer). Согласно мифам принадлежало богине Фрейе.