Слово dominus всегда означало господина, что представляло противоположность рабу. Это в свое время подчеркнул Тиберий, говоря, что он для солдат — император, для рабов — господин (dominus), а для сената и народа — принцепс. И еще Август решительно отвергал всякие попытки назвать его «господином». В этом отношении Овидий противопоставлял Августа первому римскому царю Ромулу, говоря, что Ромул носит имя господина, а Август — принцепса. А позже Тацит, выражая традиционную точку зрения, ясно противопоставлял dominatio (господство) libertas (свободе). Libertas была одной из основных ценностей римского общества. Правда, и в это время можно было обратиться к какому-либо человеку «domine», но такое обращение являлось всего лишь вежливой формой, если имя человека, к которому обращались, было неизвестно. Не только богами, но и господами приказывали себя именовать Калигула и Домициан, а последний даже распространил такое наименование и на свою жену. Но и это воспринималось как проявление тирании, а Нерва и Траян подчеркивали возвращение к принципату от «господства». И все же уже тогда время от времени к принцепсу стали обращаться «госпо
дин», но, как утверждал Плиний Младший, не как рабы к господину, а как дети к отцу (отец семейства — pater familias — тоже издревле был господином своих домочадцев). Позже такое обращение становилось все более употребляемым. Особенно оно распространилось в восточной, греко-язычной части империи, где традиции монархизма были очень сильны. Включение в число приближенных Септимия Севера представителей Востока, о чем пойдет речь немного ниже, способствовало распространению восточных монархических традиций и в верхах римского общества, особенно в самой императорской семье. Теперь использование слова dominus при обращении к императору в отличие от времен Калигулы и Домициана не вызывает отторжения в римской среде.
Таким образом, ставя себя над обществом и наделяя не только себя, но и своих близких божественным ореолом, Септимий Север стремился укрепить свою власть, идеологически ее обосновать и в известной степени обезопасить от покушения других претендентов.
Будучи прагматичным политиком, Север отдавал себе отчет, что одной идеологической базы для власти мало, что нужны еще и реальные шаги по ее укреплению. Здесь Север во многом шел по пути, уже проложенном его предшественниками. Сохраняя сенат как официального партнера по власти, он все же не доверял ему, а его аппарат счел неэффективным. Были ликвидированы должности эдилов и народных трибунов, избираемых сенатом, а консулов и преторов император стал назначать сам, только сообщая сенату об этом. Старая государственная казна — эрарий, которой управлял сенат, была превращена в городскую казну самого Рима; так сенат оказался окончательно отрезанным от всякого влияния на финансовую политику государства. Даже управление сенатскими провинциями осуществляли лица, назначаемые императором по жребию. Все это привело к тому, что сенат, несмотря на свое внешнее почетное положение, все более превращался в городской совет Рима. Место сената фактически занял совет принцепса. Север продолжил линию на использование в качестве советников юристов, которых он назначал и на должность префекта претория. Среди них был крупнейший юрист того времени Эмилий Папиниан. И префекты претория, и другие члены совета принцепса были преимущественно юристами, и надобность в советниках из числа сенаторов отпадает, так что эти последние вовсе исчезают.
Основная тяжесть непосредственного управления государством падает на императорский бюрократический аппарат. Создается большое количество разнообразных управлений (scrinia), в том числе департаментов императорской канцелярии, руководимых прокура-
торами из числа всадников, и резко увеличивается число работающих в них чиновников (scrinarii). Север и его наследники создали 50 новых прокураторских постов, причем если при Коммоде только один прокуратор получал в год 300 тысяч сестерциев, то теперь таковых стало трое. Созданная Севером провинция Месопотамия, очень важная в стратегическом отношении, управляется, как и Египет, префектом из числа всадников. Создав три новых легиона, он поставил во главе их не легатов из числа сенаторов, как это было с незапамятных времен, а всаднических префектов. При Севере роль бюрократии резко увеличилась.