— О, — убежденно сказала Диана, — ничуть не боюсь, сэр, уверяю вас. Мне только очень жаль быть бременем — бесполезным бременем. Если вы подадите мне руку, я немедленно уйду и не буду мешаться.
У нее хватило времени, чтобы подготовиться, и когда она встала — одетая в дорожное платье, то выглядела более, чем элегантно. Броук провел ее через ряды застывших от восхищения моряков, которые после одного быстрого, изумленного взгляда, уставились прямо перед собой в открытые пушечные порты. Путь лежал сначала вперед, а потом все ниже и ниже в форпик, глубоко под ватерлинию. Это оказалось маленькое треугольное помещение со спертым воздухом и сильно надушенное, а тусклый свет фонаря показал, что на гамаке многочисленная орда крыс уже присоединилась к тараканам.
— Боюсь, тут хуже, чем я думал, — сказал Броук. — Я пришлю несколько матросов, чтобы разобраться с крысами.
— Нет-нет, — вскричала Диана, — не беспокойтесь за меня. Я могу справиться с крысами. Капитан Броук, — сказала она, беря его ладони в свои, — позвольте просто пожелать вам победы. Уверена, вы победите. Я целиком полагаюсь на флот.
— Вы очень, очень любезны, — с чувством сказал Броук. — Теперь у меня будет еще больший повод сделать все, что в моих силах.
— Джек, — сказал он, возвращаясь в каюту, где капитан Обри уже глубоко вгрызся в морской пирог, — ты никогда не говорил мне, что миссис Вильерс так красива.
— Что и говорить, женщина привлекательная, — ответил Джек. — Прости, что не дождался тебя, Филип, голоден как целая стая чертовых акул.
— Привлекательная? Намного больше, чем просто привлекательная — возможно, самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, хотя и она была так бледна. Какая грация! А прежде всего, какая сила духа! Никаких вопросов, никаких жалоб — прошла прямо в грязный форпик, полный крыс, и только пожелала нам победы. Сказала, что полностью полагается на флот. Клянусь жизнью, прекрасная женщина. Я не удивляюсь нетерпению твоего друга. За такую женщину мужчина рад сражаться. Я буду горд называть ее кузиной.
— Точно, — сказал Джек, думая о миссис Броук, — у Дианы душа чистокровной леди и походка тоже.
Броук некоторое время молчал, тыкая вилкой в морской пирог и покрытые фиолетовым джемом поджаренные на сале остатки вчерашнего пудинга.
— Я собираюсь переодеться прямо сейчас, — сказал он. — Боюсь, моя форма тебе не подойдет, но есть офицеры примерно твоей комплекции, я обращусь к кают-компании.
— Спасибо, Филип, — сказал Джек, — а если бы ты нашел мне приличную тяжелую саблю, стало бы еще лучше. Или еще что-нибудь весомое и острое. Что до остального, то пара обычных абордажных пистолетов подойдет.
— Но твоя рука, Джек? Только что хотел просить тебя взять под команду пушки на квартердеке. Их мичман уплыл на том неудачном призе — как я жалею об этом!
— Я с удовольствием помогу там или где угодно, — сказал Джек, — но если дойдет до абордажной схватки или отражения попытки абордажа, я, разумеется, должен принять участие. Я заставлю Мэтьюрина крепко привязать руку. Моя левая хороша как всегда, на самом деле даже лучше, и я вполне могу о себе позаботиться.
Броук кивнул. Взгляд его был серьезен и сосредоточен, по большей части мысленно он уже далеко: вся та невообразимая ответственность командира, ответственность, сокрушительную тяжесть которой Джек знал так хорошо и чье отсутствие сейчас отчетливо почувствовал, но Броук справился с различными мелкими неотложными проблемами прежде, чем закончился обед. Среди прочего, послал помощника трюмного старшины и матроса по фамилии Рейкс, некогда профессионального крысолова, в форпик. Затем стюард принес охапку одежды из кают-компании и они переоделись. Броук помог Джеку с его неуклюжей рукой.
— Прежде, чем мы одержим сокрушительную победу, — сказал Броук, — давай, как обычно, обменяемся письмами?
— Конечно, — ответил Джек. — Как раз собирался это предложить. Он сел за стол Броука и написал:
«Шэннон»,
Близ Бостонского маяка
Любимая,
Я надеюсь и верю, что до конца дня мы выступим в бой с «Чезапиком». Я не мог бы пожелать большего, моя дорогая, — все это время на моем сердце лежит тяжкий груз.
Но если случится так, что я получу заряд в голову, это письмо передает тебе и детям мою самую большую, самую сильную любовь. Знай, что мужчина не может погибнуть счастливее.
Он запечатал письмо и перебросил через стол, а Броук подал ему свое. В молчании они вышли на квартердек — офицеры уже находились там, все переоделись. Некоторые, как Броук и мичманы — в современном стиле: круглые шляпы и высокие сапоги, некоторые, как Джек — с традиционными золотыми позументами, белыми бриджами и шелковыми чулками, но все в лучших мундирах, как дань уважения врагу и будущему событию. И все пристально вглядывались в сторону кормы, где с устойчивым ветром и слабеющим отливом приближался «Чезапик», уже на приличном расстояния от теперь далекой земли, полностью видимый, и с прекрасным буруном у форштевня.
Старший лейтенант морской пехоты, высокий, крепкий молодой человек, подошел к Джеку с двумя саблями.
— Какая из двух подойдет вам, сэр?
— Вот эта подойдет прекрасно, — сказал Джек, выбрав более тяжелую. — Очень вам обязан, мистер Джонс.
— Эй, на палубе, — крикнул наблюдатель. — «Чезапик» приводится к ветру.
Так оно и было. Отдаленный «Чезапик» поворачивал до тех пор, пока его лисели не заполоскали, показал свой борт, выстрелил из пушки и снова наполнил паруса. Он явно приглашал «Шэннон» убавить паруса и разрешить вопрос прямо сейчас, на этом участке моря. Множество яхт и прогулочных лодок все еще мельтешили поблизости от «Чезапика» или на небольшом отдалении за ним.
— Очень хорошо, — сказал Броук. — Мистер Уатт, давайте закончим с подготовкой корабля: полагаю сделать осталось немного.
— Стивен, — сказала Диана, когда тот вошел в форпик с миской супа, — что происходит? Мне не хотелось отвлекать капитана Броука, но что происходит? Нас преследуют? Нас поймают?
— Насколько я понимаю, — сказал Стивен, кроша сухарь в суп, — капитан Броук вошел прямо в Бостонскую гавань, открыто вызвав «Чезапик» на бой, и теперь оба судна движутся в открытое море для сражения по обоюдному согласию. Так что на самом деле, это не преследование.
— А-а-а, — сказала она и рассеянно съела три ложки супа. — Боже упаси, что это?
— Суп. Бульон в брикетах. Умоляю, съешь еще, это прибавит сил.
— А я подумала, это чуть теплый клей. Но проскальзывает вполне хорошо, если не дышать. Как любезно с твоей стороны было принести его, Стивен.
Она ела, пока с бимса прямо в тарелку не свалился таракан. Тогда Стивен поставил миску на палубу среди остальных тараканов. Они сидели рядышком на гамаке, и Диана взяла его под руку: она не привыкла выставлять привязанность напоказ, а, возможно, и запас привязанности был не настолько велик, чтобы его демонстрировать — в целом, сдержанное существо, хотя и достаточно страстное, говоря по совести, — и этот жест поразил его.
— Возможно, я слишком поспешила, сказав, что мы смылись. Мне следовало крепко постучать по дереву. Скажи, Стивен, каковы наши шансы?
— Я не моряк, моя дорогая, но королевский флот проиграл последние три схватки, и как я понимаю, у «Чезапика» более многочисленная команда. С другой стороны, корабли вооружены почти одинаково, чего не было в предыдущих сражениях, и Джек выражает большое удовлетворение от внимания своего кузена к артиллерийской подготовке, также, насколько я могу судить, мистер Броук кажется очень способным и энергичным командиром. Возможно, наши шансы почти равны, если мое мнение вообще чего-то стоит.
— Что с нами сделают, если захватят? Я имею в виду тебя, меня и Джека Обри?
— Нас повесят, моя дорогая.
— Я уверена, что Джонсон на этом судне, — сказала Диана помолчав.
— Осмелюсь предположить, что ты права, — сказал Стивен, вперив взор в мерцающий в свете фонаря крысиный глаз-бусинку в дальнем углу. — Он — страстный человек, и у него много оснований для преследования. — Стивен вынул карманный пистолет и пристрелил крысу, когда та вылезла за супом. — Я принес это для тебя, — сказал он, доставая другой пистолет из левого кармана. — А здесь — небольшой запас пуль и пороховница. Советую четверть заряда, не более. Стрельба по появляющимся крысам займет твой ум и уменьшит беспокойство.