- Глянем, - обещал Торос, которому пристрастие к вину и красивым женщинам испортило карьеру жреца, хотя сам он считал, что в жрецы он не годится из-за наглых глаз и разбойничьей морды. – Ой, растудыт твою! Берик, ты глупее своего жеребца. Это ж Мелисандра, красная жрица, даже не думай!
- Жрица, Торос, и общается с богами, - подтвердил Берик, тут же исчезая, и спустя несколько часов вырос на дороге у сестер Старк, возвращавшихся из очередного похода по подземельям. Берик был уже в новеньком дублете, пригнанном по фигуре, и мелодично звенел шпорами, что кхал бубенцами.
- Ну где ж вы пропадаете, сестренки? – с шутливым упреком сказал Берик.
- Занимаемся заказными убийствами, - отрезала Арья, которая не любила, когда лезут в ее дела, но Берик состроил ей такую рожу, изображающую не то Безликого, не то убитого, не то и то, и другое сразу, что Арья весело фыркнула.
- Горю, сестренки! – поделился Берик, и страшная рожа сменилась выражением печального трубадура. – Лютня есть?
- Есть арфа, - ответила Санса.
- Ну кифара хотя бы? А, ладно, давай арфу, дотащу.
Берик исчез вместе с арфой, да так ловко, что его было не выследить и с крыш, и появился на пороге у Тороса следующим утром, светлый лицом и полный энергии, словно почти бессонная ночь была ему нипочем.
- Поздравляю тебя, Торос, ты балбес, - заявил Берик, когда Торос с проклятиями открыл дверь раннему гостю. – Мелисандра отличная, мы вина попили, на арфе побренчали, о божественном потрещали, потом я к ее песням аккорды подобрал, про то, что между землей и небом война, и про пожелай мне не остаться в этой траве, – спели с ней на два голоса, и меня так вставило, я аж забыл, где мой замок и кто посвятил меня в рыцари. И привиделось мне, что я родился на кровавой траве в ясеневой роще, со вкусом огня во рту и дырой в груди. А она мне: «Ах, воин света, ты возглавишь битву с тьмой!» Ну оно и понятно, она ж женщина, ее куда больше развезло с трех бутылок.
- Берик, не разбредаемся! – строго сказал Торос, глядя в немного мутные похмельные глаза молодого рыцаря. – Пиявок жгли? Про тень разговоры были? Про каменного дракона и аутодафе?
- Торос, я кремень! – гордо заявил на это Берик, и по его немного смущенной и сильно хитрой морде Торос понял, что таких не приворожишь и только зря на них проповеди потратишь. – Главное-то я не забыл, у меня ж невеста в Звездопаде. Так что какое там айлюлю, меня ж Дейны закопают, если что, и так уже они своего мальчишку мне в оруженосцы навязали. В общем, нихт, нет, ни в коем случае! Никаких пока рыжих, теперь только брюнетки.
- Гхм, - хмыкнул Торос, собираясь заметить, что верность невесте и верность ее цвету волос не совсем одно и то же, но Берик уже уносился по галерее.
- Увидимся, борода! – махнул Берик другу на прощанье. – Я сейчас домой по-быстрому, а я еще Сансе должен арфу и клубнику со сливками.
Спустя десять минут Берик возник на пороге у сестер Старк, лихо затащив арфу на самый верх Башни десницы.
- Сестренки, выручили просто! – воскликнул Берик, водружая арфу на ее законное место.
- Стучаться тебя не учили? – огрызнулась Арья.
- Да ладно, сестренки, под одним же небом ночевали, - отмахнулся Берик, который никогда ни за что не извинялся, и его все равно все как-то прощали. – Будто я не знаю, когда вы встаете. И что для вас на кухне стащить надо, - и на столе появилась клубника со сливками и лимонный пирог, к которым сестры бросились наперегонки.
- Это подкуп, - строго сказала Санса, первой вспомнив, что где-то были ложки и септа когда-то учила всегда ими пользоваться.
- Есть такое, - признал Берик. – Как вернусь, расскажу, зачем мне ваша арфа понадобилась. Только уговор…
- … ничего не говорите Эдрику Дейну! – хором закончили сестры Старк.
- Как сказала бы наша септа, Берик, какой пример ты нам подаешь! – с укоризной сказала Санса, но в ее голубых как небо глазах прыгали озорные чертята.
- Плохой, - с готовностью согласился Берик. – Когда вырастете, ни за что не будьте такими, как я. В конце концов, так ведь и убить могут, раз шесть подряд. Все, у меня уже конь оседлан, остальное после!
Санса смотрела вслед убегающему Берику, звенящему шпорами, и почему-то думала, что, чтобы влюбиться в Берика, надо не иметь головы, а чтобы не влюбиться – надо не иметь сердца.
Берик до отъезда еще успел забежать к королю, послав Бриенне, стоящей на часах, воздушный поцелуй, на что та ответила жестом, который обещал Берику смерть от удушья.
- Разрешите доложить, милорд, - браво отрапортовал Берик, звякнув шпорами. – Есть идея: давайте его закажем.
- Кого? Чего? – проворчал король, отрываясь от валирийских военных трактатов, которые Старк вытаскивал из глубин библиотеки быстрее, чем Станнис добывал из Драконьего камня драконье стекло, чтобы делать из него наконечики для стрел и отстреливать Иных. – Берик, говори толком.
- Так я говорю, - пояснил Берик, - как бой в тронном зале был год назад, Торос меня раненого вывел, а тут этот двуцветный идет, который под Пицеля косил. Я ему говорю: ты такой крутой, что ж ты стоял? Меня, говорю, чуть насквозь не проткнули, Торосу всю амбицию разбили, а ты стоял смотрел. А он и говорит мне: «Назови имя, и человек назовет цену. Ты заплатишь цену, и смерть придет. Завтра, с новой луной, через год — но она настанет. Человек не умеет летать, как птица, но он переставляет ноги, одну за другой. Однажды он оказывается на месте, и любой, кого ты назвал, умирает, будь это хоть лорд Тайвин, хоть верховный септон». Я еще тогда подумал: а чего он выпендривается? Милорд, давайте закажем ему Короля Ночи!
========== XII ==========
Врут про Гамлета, что он нерешителен.
Он решителен, груб и умен.
Но когда клинок занесен,
Гамлет медлит быть разрушителем
И глядит в перископ времен.
………….
Ибо знает причины и следствия,
Видит даль за ударом клинка,
Смерть Офелии, слабую месть ее, —
Все, что будет потом. На века.
(с) Давид Самойлов
Неизменным атрибутом воспоминаний о гражданской войне в семье Ланнистеров был авангард Эддарда Старка, идущий на Королевскую гавань, на который списывалось все произошедшее, от спешки армии Тайвина до убийства Элии Мартелл. «Ну как же, - слышалось в тоне Джейме, - я не мог не нарушить присягу и не зарезать Эйриса, ведь к Королевской гавани шел целый авангард Эддарда Старка!» Маленький Тирион сначала полагал, что авангард – это что-то громадное и ужасное, типа армады или апокалипсиса, а страшный бог войны по имени Эддард Старк, без которого воспоминания о гражданской не обходились, вероятно, тащил в своем авангарде на коротком поводке пару драконов и пяток Иных, собираясь спустить их на все живое, если Ланнистеры не устроят до его прихода все в лучшем виде или хотя бы как-нибудь.
Когда Тирион подрос, он узнал, что Эддард Старк – это человек и Хранитель Севера. В доме Ланнистеров, озабоченных своей честью и престижем, нескладному карлику Тириону жилось несладко, и иногда он мечтал о том, что сядет на своего пони и поедет на Север к Старку, чтобы Старк взял свой легендарный авангард и пожаловал вместе с ним в Западные земли. «Тут-то вы все забегаете, - мысленно обещал своим обидчикам Тирион, глотая злые слезы. – Тут-то вы все сами зароетесь на три метра вглубь!»
Когда же Тирион стал юношей и прочитал в книгах, что авангардом называется небольшая часть армии, идущая впереди основных сил, он, с одной стороны, испытал разочарование, а с другой, загорелся любопытством, кем же был этот лорд Старк, что приближение небольшой части повстанческой армии под его командованием вызывало такую панику, и сам лорд Тайвин, жестокий и гордый отец Тириона, до сих пор говорил с заметным облегчением, что между его армией и авангардом Старка, слава Семерым, не дошло до мечей.