Потомок великого Ахемена
и Боспорская война 45–49 годов
как наследнику вассального царя ему пришлось провести в Риме довольно продолжительное время, в чем не было ничего необычного. Скорее всего судьба боспорского трона была определена одновременно с решениями, вынесенными в 38 году в отношении ряда других зависимых от Рима восточных государств. Так Агриппа стал правителем двух тетрархий, а затем и царем Иудеи (Jos. Fl. Ant. XVIII, 6,10). По соседству.
После смерти Аспурга судьба боспорского трона снова решалась в Риме, где к власти пришел новый император, своенравный Калигула, требовавший, чтобы ему поклонялись как богу. У него были свои виды на Боспорское царство, и решение затянулось. Данные нумизматики свидетельствуют, что контроль над царством, по крайней мере на полтора года, перешел не к наследнику трона Митридату, а к вдове Аспурга, продолжавшей чеканить на своих золотых монетах портрет покойного Тиберия. Такая ситуация свидетельствует об отсутствии молодого Митридата на родине. Вероятно, была образована Иудейская Аравия, а царская власть над ней дарована Соэму. Антиоху Коммагенскому вернули владения его отца (Suet. Calig. 16). Реметалку III достался фракийский престол, Котису IV — Малая Армения, а наследственные владения в Понте получил Полемон II (Dio Cass. LIX, 12, 2).
Права на боспорский трон — видимо, после некоторых колебаний, — официально были утверждены за Митридатом VIII. В пользу этого свидетельствует помещение на аверсе его золотых статеров 39–41 годов изображения правящего императора. Несомненно, молодой царь обязан был рьяно демонстрировать лояльность своему благодетелю. Но, вероятно, уже тогда у наследника имени великого противника Рима зрели мысли о более самостоятельной, а в перспективе и независимой политике. В этом отношении он делал ставку на укрепление союзных отношений с варварскими племенами. Не исключено, что следами такого рода дипломатических контактов являются находки серебряной тарелки с именем царицы Гипепирии в столице поздних скифов Неаполе (на месте современного Симферополя) и золотых монет, отчеканенных в правление Митридата, в таврском святилище на Гурзуфском седле в Крымских горах. Вероятно, уже тогда среди союзников мятежного царя находилось могущественное сарматское племя сираков на восточных границах государства. Достаточно показательна надпись того времени, где Митридат именуется «другом союзников и другом отечества»{121}.
Вместе с тем он не стремился раньше времени обострить отношения с Римом. Когда после убийства Калигулы императором стал Клавдий, к нему был отправлен Котис, чтобы выразить от лица царя верноподданнические чувства. Однако у него имелись свои виды на эту поездку. Котис постарался «открыть глаза» императору на истинную подоплеку деятельности Митридата, обвинив брата в подготовке войны против Рима. Очевидно, его подталкивала к такому решению оппозиция политике Митридата в лице матери и части состоятельных боспорских горожан, не заинтересованных в конфликте с империей. Об этом вполне определенно говорит восходящий к Диону Кассию (Dio Cass. LX, 28, 7) отрывок из сочинения византийского автора VI века Петра Патрикия: «Митридат задумал повернуть дело и стал готовиться к войне против римлян. Когда же мать воспротивилась этому и, не сумев убедить его, захотела бежать, Митридат, желая скрыть задуманное, но продолжая свои приготовления, посылает брата Котиса послом к Клавдию с дружескими изъявлениями. Котис же, презрев посольские обязанности, все открыл Клавдию и стал царем…» Насколько серьезными были аргументы Котиса, трудно сказать. При всем известной подозрительности Клавдия (Suet. Claud. 37) вызвать его резкую реакцию на действия вассальных правителей могло даже просто накапливание оружия или усиление крепостных стен (Jos. Fl. Ant. XIX, 7,2).
Так или иначе, обострение боспоро-римских отношений произошло, что существенно повлияло на монетное дело периода правления Митридата VIII. Вместо оживления выпуска золотых статеров, как это обычно происходило при восшествии на престол нового императора, чеканка золота после 42/43 года прекращается, а на реверсе медных монет, по-видимому, именно в это время вместо бюста Гипепирии появляются атрибуты божественных предков боспорских царей — Геракла и Посейдона: лук в колчане, палица, львиная шкура и трезубец. Официально провозглашенный независимый политический курс, судя по тому, что Клавдием еще долго владели «горечь нанесенных ему оскорблений и жажда мести» (Tac. Ann. XII, 20), вполне вероятно, сопровождался рядом антиримских акций, например, демонстративным уничтожением памятников искусства, связанных с представителями династии Юлиев-Клавдиев, подобно тому, как это сделали жители Эфеса со статуями римлян в начале Первой Митридатовой войны (App. Mithr. 21).
Вряд ли ответные действия Рима последовали сразу, поскольку трудно представить, чтобы какая-то крупная внешнеполитическая акция началась одновременно с вторжением римских легионов в Британию в 43 году. К тому же мы знаем, что поход на Боспор с целью утверждения там царем проримски настроенного Котиса возглавил один из участников военной операции в Британии — Авл Дидий Галл, ставший в 44 году наместником провинции Мёзия. Титул dux, с которым он упоминается у Тацита (Тас. Апп. ХII, 15), предполагает, что из Мёзии против Митридата были отправлены военные силы числом не менее легиона. Возможно, это был переведенный в Мёзию в 45 году VIII Августов легион. К нему нужно добавить несколько когорт, прибывших из Вифинии. Это вполне согласуется с указанием Вегеция, что при небольших войнах римляне «считали достаточным один легион с присоединением к нему вспомогательных отрядов, то есть 10000 пехоты и 2000 всадников» (Veget. III, 1).
Сборным пунктом переправленных морем в Таврику военных сил, видимо, стал Херсонес, всегда тяготившийся зависимостью от Боспора и скорее всего выделивший отряд вспомогательных войск для участия в походе. В любом случае переброска армии вторжения и дальнейшие военные действия должны были потребовать привлечения значительного количества военных и транспортных кораблей, часть которых, несомненно, была затребована у греческих городов понтийского побережья. В этой связи заслуживает упоминания сообщение Тацита об освобождении на пять лет от податей жителей Византия, потому что они были истощены боспорской и фракийской войнами (Тас. Ann. XII, 63).
На первом этапе Боспорской войны Митридат потерпел поражение, утратил столицу и, будучи свергнут с престола, бежал на азиатскую сторону своего государства. Тогда же он, вероятно, лишился и флота. По крайней мере одно морское сражение должно было состояться, ведь позднее Митридат скажет, что его «на протяжении стольких лет на суше и на море преследуют римляне» (Тас. Ann. XII, 18). К сожалению, та часть «Анналов» Тацита, где содержался рассказ о низложении Митридата и воцарении Котиса, утрачена, и конкретный ход войны может быть только приблизительно реконструирован.
Ранее считалось, что уже к началу 46 года весь Европейский Боспор оказался под контролем римлян. Именно этим временем датируются первые золотые статеры с именем царя Котиса I. К тому же в 46 году Фракия была преобразована в римскую провинцию, а часть бывшего Одрисского царства вошла в состав провинции Мёзия. Такое развитие событий требовало присутствия ее наместника Авла Дидия Галла. Видимо, он действительно покинул театр военных действий, возложив их завершение на Гая Юлия Аквилу, прибывшего с несколькими когортами из провинции Вифиния-Понт. Но как показали недавние раскопки цитадели на городище Артезиан, в это время в непосредственной близости от Пантикапея, всего в 30 километрах к западу от него, оставалось еще много сторонников свергнутого царя. Они хорошо подготовились к осаде: многие помещения были заполнены тоннами зерна и запасами копченого или вяленого мяса. Тем не менее крепость после непродолжительного штурма пала и полностью сгорела. Судя по находкам в слое пожара большого количества монет Митридата VIII и его уникального золотого статера{122}, скорее всего это произошло осенью 47 года. Та же судьба ожидала и многие другие крепости, расположенные в этом районе вдоль имевших стратегическое значение дорог (городища Багерово Северное, Ново-Отрадное, Маяк, Тасуново, Михайловское и др.).