На западе основной задачей оставалась ликвидация последствий поражения в Ливонской войне. Наиболее болезненным было лишение выхода в Балтийское море, и главный вектор дипломатических и военных усилий Годунов направил в сторону Швеции. Дождавшись, когда ее главный союзник — Речь Посполитая — увязнет в войне с Турцией, он нанес военный удар.
В январе 1590 г. в поход выступила рать во главе с самим царем, которого сопровождала его супруга. Талантливый воевода кн. И. Хворостинин с Передовым полком разгромил полевые войска шведов — кстати, в его отряде служил воеводой пленный сибирский царевич Маметкул, присланный к царю Ермаком. После этого началась осада Нарвы, которую лично возглавил сам Б. Годунов. Однако, не имея боевого опыта, боярин просчитался: мощнейшая осадная артиллерия пробила бреши в стене, а башни остались невредимыми. И когда 19 февраля пятитысячная колонна стрельцов, казаков и иных ратных людей пошла на приступ, осажденные расстреляли ее перекрестным огнем из башен и сбили со стены. Погибли воеводы кн. Ю. И. Токмаков и И. И. Сабуров, многие стрелецкие головы и сотники, не говоря уж о рядовых.
Правда, и противник был обескровлен (говорили, что в строю у него осталось всего 80 человек) и запросил мира. По перемирию 25 февраля шведы были вынуждены уступить Ивангород, Копорье, Ям и все морское побережье между реками Нарвой и Невой.
В следующем, 1591 г. противник сделал попытку реванша: сосредоточив крупные силы на русской границе, шведы рассчитывали на то, что набег крымского хана на Москву оттянет основные силы русских из Новгородской земли и облегчит контрудар. Послы от короля Речи Посполитой Сигизмунда III потребовали прекратить войну со Швецией (Сигизмунд был сыном шведского короля Юхана), и перемирие, подписанное с ними сроком на 12 лет, включало обязательство со стороны России не воевать со Швецией один год.
Между тем поход хана Казы-Гирея окончился неудачей. Русские войска укрылись в «гуляй-городе», заранее устроенном возле Даниловского монастыря южнее Москвы, и встретили передовые татарские отряды огнем пушек и пищалей и контратаками — «травлей» — дворянских сотен. Ночью неожиданная канонада из полевых укреплений и со стен Москвы, а также обманные известия о подходе сильных подкреплений из Пскова и Новгорода посеяли панику в крымском стане и вызвали стремительное бегство противника.
Наступление шведских войск в 1591 г., несмотря на татарский набег, было остановлено под стенами Ивангорода и Гдова, а через год русские рати «повоевали» (то есть разорили) Финляндию у Выборга и Або: условия перемирия с Речью Посполитой не позволяли им поступить так же с окрестностями Нарвы.
Кончина шведского короля в ноябре 1592 г. изменила политическую ситуацию. Сигизмунд Ваза, ставший королем и Польши, и Швеции, был вынужден покинуть последнюю из-за недовольства своих протестантских подданных и с тех пор мало интересовался ее делами. Его дядя, герцог Карл Зюдерманландский, оставшись в качестве правителя, занялся подготовкой переворота в свою пользу и не хотел продолжения войны. В деревне Тявзина под Ивангородом был заключен «вечный мир». Согласно его условиям, России возвращались утраченные было земли с городами Ивангород, Ям, Копорье и Корела. Однако морская торговля оставалась под полным шведским контролем, и России запрещалось иметь свои гавани на Балтике. Таким образом, главная цель войны — возобновление «нарвского мореплавания» — не была достигнута. Узнав о серьезных противоречиях между недавними союзниками — Речью Посполитой и Швецией, царь Федор отказался ратифицировать Тявзинский мир: последнее произошло только в 1609 г., уже в совершенно иных условиях.
В Поле на активизацию татарских набегов правительство ответило строительством новых городов. Города шагнули за Передовую засечную черту: были выстроены Воронеж (1585), Ливны (1586), Елец (1592), Белгород, Оскол и Курск (1596). Все они образовали группу так называемых «городов от Поля», главной функцией которых было обеспечение действий полевых войск по отражению татарских набегов и несение сторожевой службы. Население их состояло из служилых людей с семьями, новоизбранных или переведенных из внутренних областей государства; в Воронеже, Белгороде и Осколе основу гарнизона составили принятые на службу станицы вольных казаков во главе со своими атаманами. Вплоть до окончания Смутного времени большинство из польских городов не имело даже уезда в традиционном смысле этого слова: ратные люди жили исключительно в городе и никаких сел и деревень не заводили[8].