На западе Борис продолжил усилия по возвращению России на Балтику. Для этой цели применялись самые разные средства. Так, уже упоминавшегося принца Густава, прибывшего в Москву в 1599 г., планировалось использовать в борьбе за Прибалтику — возможно, вспомнился опыт с королем Магнусом в период Ливонской войны. Однако принц отказался воевать за престол против соотечественников, после чего был отправлен в почетную ссылку в Углич, где и кончил свои дни уже в 1607 г.
В это время возле северо-западных границ России разразилась война между Речью Посполитой и Швецией. После бегства Сигизмунда шведский сейм пригласил на престол его сына, малолетнего королевича Владислава, в то время как герцог Карл с войском восстановил шведский контроль над Кальмаром, смутившейся Финляндией и Эстляндией. В ответ поляки вторглись в Прибалтику, что положило начало долгой изнурительной войне 1600–1611 гг., с осадами многочисленных замков и полевыми сражениями. В 1604 г. сейм в Норчепинге объявил герцога королем Карлом IX (коронован в 1607 г.), а Сигизмунд был лишен наследственных прав на престол.
Годунов постарался извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации. В начале конфликта он предоставил шведским войскам свободный проход в Эстляндию через Ижорскую землю, помог им продовольствием. В 1601 г. Карл, надеясь вовлечь Россию в борьбу на своей стороне (как раз истекало 12-летнее перемирие с Речью Посполитой 1590 г.), прислал посольство в Москву. Тогда же в столицу прибыл и польский посол — канцлер Великого княжества Литовского Лев Сапега. Стратегической целью правящих кругов его страны было «вечное соединение» (военно-политический союз) двух государств. Годунов попытался в обмен на помощь добиться от шведов уступок в Эстляндии (и прежде всего Нарвы), но, ничего не получив, торжественно продлил перемирие с Речью Посполитой на 20 лет.
Итак, дипломатические интриги Годунова, несмотря на ряд благоприятных обстоятельств, не привели к сколь-нибудь заметным результатам: зная о непрочном положении его династии, соседи России не спешили ни идти на уступки, ни отказываться от своих притязаний. Но если на западе в целом им была продолжена прежняя политическая линия, на юге она сильно изменилась — и с серьезными негативными последствиями для России.
Около этого времени донские казаки основали в устье Северского Донца свою столицу — Раздоры. Уже упоминавшееся возведение мощной крепости Царев-Борисов в сотнях верст от старых рубежей государства стало настоящим вызовом нового государя всему вольному казачеству, шагом в направлении контроля над его исконной территорией. Была прекращена отправка государева жалованья казакам, а также запрещена любая торговля с Тихим Доном. Нарушившие «заповедь» подвергались жестоким преследованиям, а всех появлявшихся в царских городах казаков было велено хватать и сажать в тюрьмы[25]. Таким образом, Борис повел себя не как православный государь по отношению к своим подданным, а как боярин-крепостник — к бежавшим холопам, отождествляя казаков-воинов с обычными разбойниками. Понятно, что крамола находила благодатную почву именно в их лихих сообществах, однако подобные меры восстановили против нового царя не только казачество, но и значительную часть связанного с ним населения России, особенно на юге страны.
1.3.1. Шевкальский поход 1604 г
Настоящим символом бесплодности и обреченности внешнеполитических усилий годуновской России и предвестником грядущих катастроф стал бедственный Шевкальский поход 1604 г.
Посольство из Кахетии, прибывшее поздравить Бориса с восшествием на престол, было встречено упреками за неблаговидную роль царя Александра в неудачном походе Хворостинина 1594 г. Послы И. Нащокин и И. Леонтьев, в 1602 г. отправленные в Кахетию, своим мздоимством и лживыми отписками чуть было окончательно не поссорили царя с грузинами. Лишь усилия местного архимандрита Кирилла, разоблачившего их злоупотребления перед Борисом, исправили положение. Тем временем посольство в Персию, требовавшее у шаха покорства шамхала Тарковского, вернулось ни с чем: шах, не получив от России помощи против Турции, отказался признавать Кахетию в подданстве России. И хотя на помощь от грузин надежды было мало, поход на Тарки был решен. Но прежде произошел эпизод, ярко характеризующий авторитет России за Кавказским хребтом[26].
В августе 1604 г. посольство думного дворянина Михаила Татищева и дьяка Андрея Иванова прибыло в Кахетию, чтобы условиться о военных действиях. Две сотни стрельцов составляли его охрану. В это время царь Александр с лучшей частью своих войск находился в походе в составе армии шаха, а на Грузию надвинулись союзники турок — кумыки и отряд из Шемахи во главе с Султан-Мутом — сыном шамхала Тарковского. Их целью был Затем — стратегически важная грузинская крепость. По просьбе царевича Юрия Татищев дал ему всего сорок стрельцов с сотником Михаилом Семовским. 7 октября в одном переходе от Загема стрельцы встретили отряд шамхала огнем из пищалей, «и турские люди, узнав русских людей, побежали». Преследуемые местным ополчением, они бросили захваченный полон и потеряли четыре знамени. На следующий день стрельцы уже противостояли кумыкам, однако те, узнав о появлении русского отряда, отступили без боя. «И стало то в Грузинской земле в великую славу и государеву имени в честь».