Пока Прест занимал свою позицию, Маркус продолжал говорить:
— Жоден — хороший человек, Лара, его уважают за мудрость. К нему прислушиваются сенель, хотя у него нет чина, и даже старейшины. Он станет великим певцом, как только будет им признан.
Прест подъехал, готовясь пересадить меня на свою лошадь, но я проигнорировала его протянутую руку. Вместо этого я наклонилась, пытаясь понять, к чему клонит Маркус.
— Если не можете никому довериться, доверьтесь певцу, — произнёс Маркус почти шёпотом. — Слова, сказанные певцу, устремляются в его сердце и не могут быть вырваны на свободу. Поговори с Жоденом, Лара. Пожалуйста.
После этих слов он пересадил меня на лошадь Преста, не сбивая хода, отъехал назад и растворился в толпе.
Прест был на целую голову выше Маркуса и, несомненно, вдвое шире. Мне не хотелось ехать с ним, так как я ничего не могла разглядеть из-за его плеча. Это означало, что я буду совершенно подавлена к следующему часу.
Прест тоже был не из болтливых, и значит, я оставалась наедине со своими страданиями. Если бы здесь была Атира, я бы могла довериться ей, но её оставили в городе Водопадов на попечении Эльна. Её нога хорошо заживала, но перелом не давал возможности сесть в седло. Даже окружённая тысячами воинов, я чувствовала себя ужасно одиноко. Кир отсутствовал уже два дня, и часть меня боялась: вдруг он решил, что этот военный трофей ему больше не интересен. Возможно, я могла бы поговорить с Жоденом, довериться ему. Жоден так мне помог, когда я была в лагере. Именно он выяснил, что Ксиманд, мой покойный единокровный брат, солгал мне. Но я чувствовала себя такой глупой и жалкой. Как испорченный ребёнок со сломанной игрушкой.
Как я могла рассказать кому-либо, что я настолько несчастна? У жителей Огненной земли и так довольно низкое мнение о мягкотелости городских, и если я начну жаловаться, то это только оправдает их представление.
Я немного переместила свой вес и обхватила Преста за талию, пытаясь устроиться поудобнее. По крайней мере, в седле я теперь держусь лучше. Первые пять дней тело ныло так ужасно, что я думала, что умру.
— Гарта?
Прест протянул мягкий мешочек.
— Нет, — спокойно ответила я, пытаясь не дрожать, поскольку мой живот тут же поднял бунт. — Спасибо.
Прест что-то буркнул и засунул кусочек в рот.
Гарт — это разновидность сушёного сыра, очевидно, изготовленного из молока животного похожего на козу. На вид как маленькая белая галька, можно жевать так, размочить в воде или расплавить и полить на мясо. Огненные добавляют его в каждое блюдо. Хранится он без труда и, кажется, никогда не портится. Держат его обычно в мешочке под рукой. И хоть я пристрастилась к местному напитку, каваджу, гарт так и остался мною непонятым. Он невкусный, горький и сухой, как зелёное яблоко в начале весны. А в плавленом виде и с мясом просто отвратителен.
Армия на марше придерживается строгой диеты. Каждый приём пищи включает в себя мясо, гарт и поджаренный хлеб: мелконарезанное тесто бросают в кастрюлю с жиром. Он не такой уж плохой на вкус, но есть его каждый день… ну, я ещё никогда так сильно не ценила Анну за её кулинарные таланты. Или чудеса, которые готовил Маркус, пока мы стояли лагерем у стен города Водопадов.
Но то постоянный лагерь. Конечно, во время путешествия мы разбиваем ночлег, но это совсем другое. У нас больше нет шатра размером в несколько домов, который нужно ставить целый день. Теперь у нас крошечное убежище, в которое можно заползти поспать. Или не поспать, как в моём случае. Я лежала одна в маленькой палатке, завёрнутая в одеяла, и пялилась в потолок. Каждый шорох, каждый шаг проходящего часового, фырканье лошади или кочка на твёрдой земле заставляла меня проснуться и не смыкать глаз большую часть ночи.
Всё было не так плохо лишь когда рядом со мной лежал Кир. По каким-то причинам я могла заснуть в его присутствии. Точнее, признаюсь, в его объятиях. Но у него свои обязанности: он должен проверять разные части войска, что растянулось на целые мили. Поэтому иногда он ночевал не в нашей палатке. Я не видела его последние два дня.
Огненные могли спать и в седле. Но если бы я попробовала провернуть такое же сама, то попросту заболела бы. Огненные, в седле, могли чинить гвозди, точить мечи, спорить и, Богиня помоги мне, вести разговоры.
А это уже отдельная тема. У нас в Кси тоже есть лошади. Меня учили верховой езде в детстве, и я не раз каталась верхом. Но в городе я редко ими пользовалась. Пока конюх подготовит для меня лошадь, я пройду половину нужного мне пути. А с лошадьми нужно беспокоиться к чему бы их привязать и как бы не оставить на долгое время. Я никогда не была очарована этими животными: они лишь средство передвижения и всё.
Но я быстро узнала, что огненные смотрели на своих животных совсем по-другому. Они относились к лошадям как к детям, уважали и ценили их. Одно из худших оскорблений «брэгнект» в переводе означало «убийца жеребёнка». Теперь, когда я узнала значение этого слова, я стала использовать его намного осторожнее.
И точно как гордые родители, огненные имеют привычку говорить о своих лошадях. Постоянно. Одержимо. Они будут обсуждать их уши, гривы и походки, пока мне не захочется кричать. У них семнадцать слов для описания жеребца, и они могут говорить часами о сёдлах. Они любят менять сёдла с помощью стремян, подпруги и подушек, и выяснять преимущества и недостатки. Их мир зависит от этих животных, и первый день меня это пленило. Но затем я быстро устала от лошадей и разговоров о них.
А это уже отдельная тема. Все беседы происходили на открытом пространстве, где вас мог услышать любой. Как я могла судить, у этих людей отсутствовало понятие стыда и частной жизни. Так как-то ко мне подъехал один мужчина и без всякого смущения начал описывать состояние своего кишечника прямо посреди процессии. Нельзя с кем-то поговорить, чтобы вас не услышали.
Впереди раздался крик. Я выглянула из-за плеча Преста и увидела, что один из воинов набросился на другого, валя того на землю. Лошади шарахнулись в сторону, но все просто продолжили двигаться, пока эти двое катались по земле, избивая друг друга. Их лошади отошли в сторону поесть травку, пока всадники решали свои разногласия.
А это уже отдельная тема. У этих людей такой взрывной характер, что они без колебаний нападут на вас за малейшую обиду. Только предоставление символа могло обезопасить того, кто решил произнести оскорбительные слова. В Кси противника можно вызвать на дуэль и иметь возможность подготовиться. Но с этими людьми такой номер не пройдёт.
И вот я, военный трофей военачальника Равнин, объявленная таковой перед нашими народами, удостоенная похвалы и восхищения за готовность отправиться в новое и странное место и стать мостиком между нашими народами. Что они подумали бы, узнав, что я мучаюсь из-за больного живота, голода, усталости, грязи и одиночества, а ещё уверена, что военачальник потерял ко мне интерес?
Я вздохнула и попыталась укорить себя, что я изнеженная горожанка. Я не имела никакого права жаловаться на такие незначительные проблемы. Не нужно выставлять себя дурочкой.
Мой желудок описал очередной кульбит, и я постаралась отвлечься, сосредоточить взгляд на деревьях вдалеке и изо всех сил постараться не закричать.
Жоден был ещё шире, чем Прест, но не таким высоким. Как только я оказалась у него за спиной, то упёрла подбородок в его плечо и посмотрела вперёд, надеясь, что это успокоит живот. Со временем.
— У тебя больной вид, трофей. Ты не беременна?
Богиня, неужели каждый человек в этом войске решил задать мне этот вопрос?
— Нет, — ответила я более резко, чем хотела. — Я в порядке, Жоден.
Он затих на мгновение, а затем покачал головой.
— Нет, тебя что-то беспокоит, трофей.
Низкий голос Жодена, казалось, отзвуком прошёл сквозь его грудь прямо в мои кости.
Я вздохнула. Это человек очень помог мне в прошлом, объяснив значение моего титула. Возможно, он мог помочь мне сейчас.