Мое поколение отличалось полным бескорыстием. Ему были чужды накопительство, стремление к наживе и обогащению. Мы хорошо понимали, что одними деньгами человек не может быть счастлив.
Мои сверстники находились под большим воздействием революционных событий Октября, одержанных советской властью побед в годы гражданской войны и иностранной интервенции. Наше молодое сознание не воспринимало политических полутонов и всех строго делило на «красных» и «белых», друзей и врагов. Нам были близки революционная романтика и ее герои, но мы не понимали переживаний белогвардейцев, царских сановников или буржуа.
Еще в середине XIX века Александр Герцен в романе «Былое и думы» написал: «В молодости убеждения слишком юны, слишком страстны и горячи. Большая вера и надежда во все новое, революционное. Многому верим, берем на слово, не анализируя сами себя».
Сказать так о себе есть полное основание и у моего поколения.
С раннего детства меня неудержимо влекло к карандашам и краскам. Уединившись, я мог увлеченно рисовать человечков, замысловатые сражения, сказочных героев и многое другое, создаваемое детским воображением.
С большим удовольствием рассматривал репродукции картин, рисунки в детских книгах и журналах. Помню, как, удобно усевшись на диване в гостях у старшей сестры матери — Дарьи Давыдовны, я осторожно перелистывал страницы богато иллюстрированного журнала «Нива», издававшегося в России до 1918 года, подшивку которого хранила моя тетушка.
В школе само собой сложилось так, что оформление стенной газеты, классов в праздничные дни, написание плакатов и объявлений всегда являлось моей обязанностью. К счастью, родители вовремя заметили мое призвание и всячески его поощряли. На семейном совете решили, что быть мне художником.
Появилась необходимость придать моему специальному образованию хотя бы начальную систему. Первое время я брал частные уроки у художника дома, а затем перешел в студию изобразительного искусства киевского Дворца пионеров. Хорошо поставленный там учебный процесс принес свои первые плоды. В 1935 году мои работы даже были отправлены на выставку детского рисунка в Англии.
В свободное от занятий время я любил посещать картинную галерею, выставки художников. Однажды мое внимание привлекла открывшаяся на Владимирской горке панорама «Голгофа». На большом полотне кругового обзора изображалась трагедия распятия Иисуса Христа. Кто ее автор или авторы — не помню, но панорама, по моему мнению, крупнейшее произведение живописи. Странно, что в последующем я никогда и нигде не встречал даже упоминания об этом полотне.
В 1937 году открылась Киевская художественная средняя школа. Для нас, тянувшихся к живописи, открытие специальной школы вылилось в настоящий праздник. Мы знали о строительстве школы, следили за ним — и вот она приняла нас в свои аудитории. Здесь осталась основа храма Богородицы Десятинной, разрушенного в 1240 году ордами хана Батыя при штурме Киева. С площадки школы открывался прекрасный вид на устремленное ввысь строение Андреевской церкви, созданной талантом Растрелли. Школу и церковь разделял крутой, весь изогнутый знаменитый Андреевский спуск.
Трехэтажное здание школы, с порталом, украшенным шестью колоннами, удобно расположенными светлыми классами и специальными аудиториями, хорошо учитывало ее предназначение. На верхнем этаже размещался актовый зал со стеклянным потолком. В нем проходили выставки работ учащихся, самодеятельные спектакли и концерты, торжественные заседания. Война пощадила красивое здание школы, оно и сейчас возвышается на прежнем месте, но в нем, насколько я осведомлен, разместился краеведческий музей.
Учебная программа и план хорошо соотносили общеобразовательную и специальную подготовку учащихся, но отличались плотностью. Необходимо было, не урезая время на общее образование, дать знания и навыки по специальному профилю школы. Этому во многом способствовал преподавательский коллектив, отличавшийся высоким профессионализмом. Состав учащихся общеобразовательных классов не всегда совпадал с составом специальных, которые комплектовались с учетом одаренности учащихся. Основательно овладев рисунком, переходили к акварельным и масляным краскам. На завершающем этапе обучения писали натуру.