Когда я представился, Абакумов, оставаясь стоять у стола, спросил;
— Ты ездил на Арбат? Доложи подробно все, что выяснил.
Волнуясь, стараясь ничего не упустить, я рассказал о результатах выполнения задания. Абакумов внимательно, не перебивая, выслушал меня, задал несколько уточняющих вопросов, а затем обратился с упреками к полковнику. Резко, даже грубо отчитал его. Полковник покраснел и, виновато вытянувшись, молчал. Насколько я понял, моя информация разошлась с его докладом.
Во время «проработки» полковника я чувствовал себя скверно, готов был провалиться сквозь землю.
Наконец, дав дополнительные указания, Абакумов разрешил мне уйти…
Уже несколько дней, дело было в июле 1944 года, велось наружное наблюдение за немецким агентом, переброшенным через линию фронта и прибывшим на конспиративную квартиру в Москве, контролируемую военной контрразведкой.
Агент являлся советским военнопленным, завербованным нацистской разведкой и прошедшим специальную подготовку в разведывательной школе. Возраст агента не превышал 30 лет, а экипировка в штатское ничем не выделяла его в массе пешеходов-москвичей. Было известно, что он спортсмен-боксер.
Руководство главка приняло решение о захвате немецкого агента. Рассчитывая на то, что в многолюдной толпе он будет чувствовать себя более безопасно, раскованно, посчитали целесообразным задержание осуществить днем в центре города. После тщательного инструктажа и подготовки операция была проведена опергруппой в Столешниковом переулке.
При выходе из магазина агента в считаные секунды сбили с ног, повалили на землю и, заломив руки за спину, обыскали. Ошеломленный внезапностью нападения, он полностью утратил способность к сопротивлению. Когда пришел в себя, то противодействие было уже бесполезным — он сидел, тесно зажатый офицерами военной контрразведки, в трофейной немецкой автомашине «хорьх».
В сопровождении второй автомашины мы быстро доставили задержанного по Кузнецкому Мосту в дом № 2 по улице Дзержинского…
История свидетельствует, что войны рождают не только героев и отважных людей, но и предателей, дезертиров и мародеров. Так было и в Великую Отечественную.
Вспоминаю одно любопытное дело.
Органы военной контрразведки оперативным путем вышли на жителя Москвы, продававшего за большие деньги фальшивые медицинские документы, освобождавшие призывников от службы в армии.
Разыскные мероприятия (события происходили в конце 1944 года) привели чекистов в Лефортово, где преступник скрывался у подружки. Предварительная негласная проверка подтвердила, что здесь он находится постоянно.
С напарником мы выехали в Лефортово ночью. Представившись военным патрулем, попросили хозяйку открыть дверь. Предъявив ордер на обыск, мы спросили у расстроенной и взволнованной женщины, кто еще проживает вместе с ней. Она ответила, что живет одна.
Начали осмотр квартиры. В небольшой спальне мы нашли спрятавшегося под кроватью мужчину. На наше требование вылезти из-под кровати он не отреагировал. Попытка вытащить его силой тоже оказалось безрезультатной. Пришлось снять матрас и перевернуть кровать вверх ножками. Оказалось, что мужчина просунул пальцы ног и рук в кольца металлической сетки кровати и, пребывая в шоке, буквально прирос к ней, потеряв дар речи. Понадобилось еще некоторое время, чтобы привести его в чувство, высвободить из сетки и возвратить способность отвечать на наши вопросы.
По документам прятавшийся оказался именно тем лицом, которое мы разыскивали. Следователям удивительно повезло. Арестованный имел феноменальную память и назвал всех до единого, более десяти человек, купивших у него поддельные документы для уклонения от службы в армии. При наличии фамилий, адресов проживания и других данных на дезертиров их розыск и арест оставались делом времени…
Практическая агентурно-оперативная работа была главным звеном в обучении молодых чекистов. То, что мы постигали за год войны, требовало десятилетий в мирной обстановке.
Режим труда в Отечественную войну был везде суровым, а в органах госбезопасности особенно. Никто себя не жалел. Все личное отошло в сторону, напряженная работа заполнила жизнь до краев. Выходных и праздников не было, официально рабочий день заканчивался в час ночи. Бели позволяла обстановка, сотрудники бегом преодолевали площадь Дзержинского и пулей влетали в метро, чтобы успеть на последний поезд. Опоздав на городской транспорт, оставались спать в кабинетах или же добирались домой пешком по настороженной и затемненной Москве. А в случае участия в многодневных чекистских операциях мы вообще не появлялись дома.