В этот период я участвовал в чекистских операциях, работе по сложным оперативным делам, разработке и осуществлении предупредительно-профилактических мероприятий, периодически выезжал в составе оперативных групп для проверки периферийных органов.
В целом служба складывалась благоприятно, многопрофильно и интересно. Скажу откровенно, что честолюбивые мысли меня не посещали, я полностью был поглощен работой, и все приходило как бы само собой: и звания, и должности.
Сразу же после окончания войны, в 1946 году, началась опала Маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова. Еще были свежи в памяти народной его выдающиеся полководческие подвиги на фронтах Великой Отечественной, подписание в поверженном Берлине Акта о капитуляции вооруженных сил фашистской Германии, исторический Парад Победы, который он принимал на Красной площади, когда Сталин, не считаясь с заслугами Жукова, без всяких к тому веских оснований снял его с должности заместителя министра Вооруженных сил СССР и направил командовать войсками второстепенных военных округов — Одесского, а затем Уральского.
Судьба не предоставила мне возможности наблюдать Жукова в деле, как это имело место в отношении других крупных военачальников. Его жизнь довелось видеть как бы со стороны, формировать о ней представление через призму служебных обязанностей и на основе оценок людей, трудившихся рядом с маршалом.
Велик объем опубликованных исследований, воспоминаний, книг и статей, посвященных жизни и полководческому мастерству Жукова. Иногда оценки его личности, вклада в строительство советских вооруженных сил и достигнутую победу в Великой Отечественной войне выглядят противоречиво. Много недосказано и требует уточнения. Попытаюсь, опираясь на известные мне материалы и факты, в какой-то мере возместить недостающее.
Возможно, если бы гармонично развивалось наше общество, не состоялись Октябрьская революция и гражданская война, не было бы и объективных условий для раскрытия военного дарования Жукова. Он, крестьянский сын, так и остался бы скорняком, пусть даже преуспевающим.
В годы становления молодой Красной армии, в схватках с японскими захватчиками на реке Халхин-Гол, в кровавых сражениях Великой Отечественной войны оттачивались и закалялись грани полководческого таланта Георгия Константиновича, росли его известность и слава не только в нашей стране, но и далеко за рубежом. Ни среди родовитых генералов вермахта, ни среди военачальников союзных армий по прошедшей войне не было равного ему военного деятеля. Вся жизнь Жукова свидетельствует о том, что он не родился политиком. Его природным даром являлись крупные баталии, великие сражения. Здесь он всегда чувствовал себя «на коне».
Послевоенный период для Жукова был не менее тяжелым в морально-психологическом плане, чем годы военных испытаний. С началом первой опалы по прямому указанию Сталина за Жуковым постоянно велось плотное оперативное наблюдение органами госбезопасности. Сталин смещением Жукова рассчитывал унизить и сломить его, скомпрометировать в глазах армии и народа. Такой силы удар мог выдержать, наверное, только Жуков — личность сильная и непреклонная.
Что же предопределило опалу маршала Жукова? Несомненно, подозрительность Сталина, усмотревшего в Жукове человека, покушающегося на его неограниченную власть. Популярность Жукова в народе была огромной, и ее последствия казались Сталину непредсказуемыми. Ведь аналогичная популярность американского генерала Дуайта Эйзенхауэра, соратника Жукова по войне, позволила ему позднее стать президентом Соединенных Штатов Америки. В такой ситуации Сталину казалось более безопасным держать Жукова подальше от государственных дел и столицы, на периферийных военных округах. Наверное, Сталина беспокоило и то, что Жуков, прошедший рядом с ним все тяжелые годы войны, как никто другой знал его военные ошибки и просчеты, слабости и недостатки.
Нельзя исключать и то обстоятельство, что Сталина к опале Жукова могла подтолкнуть информация о восприятии маршала некоторыми обиженными генералами как человека, способного возглавить военную силу против власти и Сталина, хотя сам Жуков от подобных планов был весьма далек.
Говоря о первой опале, не следует принимать всерьез утверждения отдельных авторов, что в ее основе лежало сведение личных счетов Абакумова с Жуковым. Абакумов, не имея санкции Сталина, никогда бы не посмел заниматься оперативным изучением Жукова.