Расположенный на среднем Урале, в 180 километрах от Свердловска, ныне Екатеринбурга, один из старейших центров черной металлургии город Алапаевск был для контрразведки удобен тем, что находился в районе, закрытом для посещения иностранцами. Это затрудняло американцам возможность раскрыть наши планы.
Для легендирования воинской службы Попова в Алапаевске необходим был ряд отправных материалов и данных. В целях их сбора на Урал командировали меня и офицера 2-го главка Валентина Звезденкова. Мы были с ним знакомы по совместной работе в аппарате Смерша во время войны. Позднее Звезденков получил звание генерал-майора и работал заместителем председателя КГБ Литвы. В Алапаевске мы тщательно изучили сам город и дислоцированный в нем инженерно-саперный батальон, командование и офицерский состав воинской части, местные условия и особенности. Запаслись используемыми в Алапаевске почтовыми конвертами и бумагой, литературой и материалами о прошлом и настоящем города. Сделали ряд фотоснимков. Собранной информацией органы безопасности основательно вооружили Попова. Конечно, в Свердловске и Алапаевске необходимую помощь оказывали местные органы КГБ.
После решения поставленных перед оперативной игрой задач в октябре 1959 года была проведена успешная операция по задержанию с поличным и выдворению из СССР сотрудника ЦРУ Р. Лэнжелли».
Когда рассматриваешь оценку дела Попова американской стороной и сравниваешь с нашей, то сразу же замечаешь, что ЦРУ и КГБ по ряду позиций существенно расходятся. И это, наверное, естественно. Ведь в работе по делу у нас были совершенно противоположные цели, а все действия по вербовке и разоблачению Попова имели место в разгар холодной войны, в условиях острейшей вражды.
По версии КГБ, Попов был сломлен и завербован американцами путем грубого шантажа на основе компрометирующих его материалов. ЦРУ утверждает, что Попов по личной инициативе пошел на сотрудничество с американцами, подбросив в 1953 году в Вене письмо в машину американского дипломата с предложением продать секретную информацию.
По мнению американцев, Попов сотрудничал с ними честно, во всем проявлял откровенность, задания выполнял с желанием и инициативой. На встрече 18 сентября 1959 года в ресторане «Арагви», изловчившись, он якобы передал Лэнжелли заранее подготовленную им записку, в которой сообщил о своем аресте и работе под контролем КГБ. Однако встреча фиксировалась с документальной точностью скрытыми фото- и киносъемкой и ничего подобного выявлено не было. К тому же, если американская разведка знала, что Попов арестован и контролируется КГБ, зачем было Лэнжелли встречаться с ним в октябре и угодить в подготовленную для него ловушку? В целом создается впечатление, что ЦРУ завышает ценность Попова, как своего источника информации.
Вербовка американской разведкой Попова, офицера Генерального штаба, имевшего доступ к государственным и военным секретам, естественно, вызвала беспокойство у руководства Министерства обороны и Комитета госбезопасности.
Весной 1959 года в один из рабочих дней, когда я уже служил в аппарате главка и оставался за начальника отдела, раздался звонок «кремлевки». Сняв трубку и представившись, в ответ услышал:
— Говорит Шелепин. Вы могли бы доложить оперативную обстановку в Генштабе?
— Конечно, — ответил я.
— Сколько вам понадобится времени, чтобы собраться с мыслями?
— Достаточно 30 минут.
— Через 30 минут жду вас с докладом, — Шелепин положил трубку.
Ровно в назначенное время мы с начальником главка Анатолием Михайловичем Гуськовым были в приемной председателя КГБ. Шелепин принял нас без задержки. Разговор состоялся доброжелательный, спокойный и полезный, в обстановке откровенности. Своего мнения Шелепин не навязывал, слушал наши соображения внимательно. В центре обсуждения находились выводы, вытекающие из дела Попова, меры противодействия агентурным подходам иностранных разведок к офицерам Генштаба. Пришли к общему мнению, что следует разработать специальные мероприятия по защите личного состава Генштаба с привлечением сил и возможностей других разведывательных и контрразведывательных подразделений КГБ. В недельный срок такие меры были разработаны и утверждены. Рабочая встреча с Шелепиным мне запомнилась своей деловитостью и простотой.
Так закладывались первые камешки в систему контрразведывательных мер по защите офицеров Генерального штаба и его важнейшего подразделения — ГРУ. Совершенствуемая многие годы военными чекистами система специальных мер позволила со временем выявить и разоблачить среди работников ГРУ агентов иностранных разведок Пеньковского, Филатова, Сметанина, Полякова и других.