Два грузовика вырвались из ворот базы и устремились к мрачной громаде гор. Дроздов с беспокойством поглядывал на часы и торопил водителей, чтобы успеть к восходу солнца добраться до горной долины и взять под контроль дорогу и козьи тропы, ведущие к Гойтхскому перевалу, проходящему через Черноморскую цепь Большого Кавказа.
Дроздов, сжав зубы и поигрывая желваками на скулах, напряженно вглядывался в ночную мглу, словно пытаясь высмотреть в ней затаившегося врага. Нескрываемое нетерпение командира передалось и водителям; они старались выжать из своих старушек все, что можно. Машины жалобно поскрипывали деревянными бортами, пронзительно взвизгивали изношенными железными внутренностями и на удивление резво катили вперед. Закончился исклеванный бомбежками асфальт. Началась грунтовая, вдребезги разбитая, ухабистая дорога. Машины то и дело застревали. Из глубоких рытвин разведчики вытаскивали их почти на руках.
Вскоре рассвет напомнил о себе — окрасил вершины гор бледно-розовым цветом. Их гигантская тень, безмятежно покоившаяся на бескрайней морской глади, пришла в движение.
Первый робкий солнечный луч разорвал полумрак и тысячами ярких вспышек заполыхал на ледниках горы Агой. Блеклое солнце нехотя выплыло из-за гор и покатилось по холодной синей небесной вышине. День уверенно вступал в свои права.
Разведчики приободрились. Подходы к Гойтхскому перевалу находились в их руках. Рассредоточившись, они принялись тщательно изучать каждую складку местности. Ничто не свидетельствовало о присутствии диверсантов; они будто растворились. Двое суток поиска так и не дали результата.
В этом не было вины Дроздова и его подчиненных. Ни он, ни Николай Рухадзе не знали, да и не могли знать, что неведомый им зафронтовой агент не только вовремя сообщил о группе Загоруйко, но и сумел сорвать ее выход на задание.
Накануне в станице Абинской, в пункте заброски агентуры, события разворачивались самым неожиданным образом. Подходила к концу ночная смена часовых. Внезапно шаги часового стихли. Прошла минута-другая, и дробный топот сапог на крыльце заставил очнуться дремавшего дежурного.
Бокк вопросительно уставился на застывшего перед ним часового. В дрожащих руках часового была зажата стопка листов, и, когда они легли на стол, у ефрейтора глаза полезли на лоб. Это были совершенно секретные анкеты с истинными и вымышленными данными на готовившихся к заброске агентов группы Загоруйко. Как они оказались во дворе, ни часовой, ни начальник караула не могли вразумительно ответить. Инструктор Шевченко, отвечавший за них головой, исчез. Бокк тут же поднял группу по тревоге и отправил посыльного в штаб, в Крымскую.
Не прошло и часа, какво двор влетел «опель» Штайна. Он на ходу выскочил из машины и бросился к застывшей шеренге инструкторов и агентов. В ней не хватало двоих. Наихудшее предположение — их уход к партизанам — не подтвердилось. Шевченко еле живого нашли на сеновале. Он был в стельку пьян и сказать что-либо вразумительное не мог. Не лучше выглядел Петренко, обнаруженный в конюшне. Лишь к обеду взбешенный Штайн смог прояснить картину. Все оказалось до банальности просто. Накануне оба отмечали завершение работы с группой и перебрали норму.
От этого Штайну легче не стало. Заброску группы Загоруй-ко пришлось отложить. До завершения служебного расследования забулдыг посадили под замок. Судьба Петренко повисла на волоске. Срыв задания мог стоить должности Штайну, и ему с Шевченко в лучшем случае грозила отправка на фронт. В памяти еще были свежи последствия засветки группы в Краснодаре. Все находились в тревожном ожидании.
На этот раз в штабе «Валли-1», в Варшаве, дело не стали раскручивать. Штайн остался в своем кресле. Петренко отделался легким испугом, отсидев трое суток в «холодной». Козлом отпущения стал Шевченко. Под охраной караула его отправили в Запорожье к начальнику абверкоманды-101 подполковнику Гемприху. Заброска группы Загоруйко в тыл 56-й армии была отложена. Вскоре стало не до нее и не до диверсии в Туапсе.
Весна не принесла радости сотрудникам абвергруппы-102. В апреле части Красной армии снова перешли в наступление. Предгорья и окраины Крымской содрогались от взрывов. Войска Закавказского фронта начали штурм мощной оборонительной «Голубой линии» — системы немецких укреплений на Западном Кавказе, воздвигнутой лучшими инженерами рейха.