Военная лирика

Примечательно, что, говоря о человеке на войне, поэт редко сталкивает его лицом к лицу с врагом. В предлагаемый сборник включено только одно стихотворение такого рода — знаменитое «Убей его» («Если дорог тебе твой дом…»). Но и там излюбленный прием поэта берет верх: он говорит о том, как невозможно отдавать врагу «дом, где жил ты, жену и мать, все, что Родиной мы зовем», и что произойдет с этим сердечным человеческим достоянием, если солдат струсит, отступит, а самый образ врага условен, выражен через действие только — важно лишь отношение к нему. Симонова-лирика интересует лишь человек «нашей стороны», его психология в бою: ожидание сигнала броситься в атаку, когда кажется, что не хватит сил подняться под огнем, и вот он, сигнал:

Осталась только сила,
И грузный шаг по целине,
И те последних тридцать метров,
Где жизнь со смертью наравне!

(«Атака»)

Или стихотворение «Пехотинец»:

И ты уверен в эту пору,
Что раз такие полверсты
Ты смог пройти, то, значит, скоро
Пройти всю землю сможешь ты.

Поэт не видит поэтического в натуралистических мелочах, что часто в лирике военных лет у многих поэтов заслоняло существенное. Если деталь фронтового быта — то обязательно символ, в котором содержится многое, например фляга убитого солдата, из которой отпивают глоток, а потом зарывают вместе с хозяином:

Чтоб в день победы смог
Как равный вместе с нами
Он выпить свой глоток
Холодными губами.

(«Фляга»)

Война для поэта — непрерывное движение, образ дороги, ощущение временности привала, постоянный «суровый непокой».

Солдатские мысли о Родине проходят тот путь, который Добролюбов называл некогда путем патриотического сознания: от клочка земли, «где нам посчастливилось родиться», до представления о величии страны:

Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.

(«Родина»)

И снова — к безыменному клочку родной земли:

Чтоб там, где мы стали сегодня, —
Пригорки да мелкий лесок,
Куриный ручей в пол-аршина,
Прибрежный отлогий песок, —
Чтоб этот досель неизвестный
Кусок нас родившей земли
Стал местом последним, докуда
Последние немцы дошли.

(«Безыменное поле»)

Один из героев трилогии «Живые и мертвые» генерал Кузьмич дал удивительно емкую и выразительную формулу: «Война — это ускоренная жизнь, и больше ничего». Стоит вдуматься в эту необычную мысль. Да, жизнь на войне «ускорена», она может оборваться каждую минуту. Но речь идет не об ускорении смерти, а о жизни — о том, что она теперь идет убыстренным темпом, надо успеть сделать в твоей новой жизни все, что тебе предназначено. И непременно остаться человеком, верным себе, своему идеалу, своей вере:

В нас есть суровая свобода:
На слезы обрекая мать,
Бессмертье своего народа
Своею смертью покупать.

В книге «С тобой и без тебя» стихи разные. Есть и такие, которые порождены минутами тоски и даже отчаянья, сомнением в верности любимой женщины. В сборнике «Военная лирика» таких стихов нет: выбраны для него лишь те, которые написаны «войною», то есть такие, где на весах войны взвешены и любовь, и ревность, и верность.

Стихотворение «Жди меня» прославило навсегда имя автора именно потому, что в нем с большой силой прозвучала мысль о величии истинной любви, той самой, что «горами движет», а главное — о великом гуманизме справедливой войны, ведущейся во имя высоких человеческих целей. «Духоподъемность» советской поэзии сказывается всегда вот в таких необычных поэтических озарениях, где автору удается выразить дух своего времени. Поэт ничего не меняет при переизданиях стихотворения — как вылилось некогда, так и живет! А ведь при желании (и желающих было немало!) можно найти в нем всякие стилистические неточности. Но, наверное, не стоит искать. На весах и войны, и мира достоинства этих стихов явно перевешивают недостатки.