Единая централизованная структура военной агентурной разведки в армии впервые возникла в России вследствие нарастания военной угрозы, вызванной проведенными Францией с 1799 года войнами, значительно расширившими территорию Французской империи и поставившими в зависимость от нее большинство государств Западной и Центральной Европы.
К 1812 году Наполеон, стремившийся к мировому господству, был уже властителем Европы. Границы порабощенной им территории вплотную подошли к России. Независимая Россия явилась основной преградой на пути Наполеона к покорению мира, и в 1811 году он говорил: “Через пять лет я буду господином мира”; остается одна Россия, но я раздавлю ее”[43].
Князь П.М.Волконский, назначенный в 1810 году управляющим квартирмейстерской частью, организовал центральное управление
Свиты, которое получило наименование “Канцелярии управляющего квартирмейстерской частью”.
Канцелярия состояла из четырех отделений (первое — текущих дел; второе — топографическое; третье — ведало устройством военных дорог, расположением войск по квартирам и лагерям; четвертое — казначейской частью и архивом), но ни на одно из них не были возложены разведывательные функции.
В том же 1810 году по инициативе ставшего 20 января (1 февраля) военным министром Михаила Богдановича Барклая-де-Толли, который начал активную подготовку русской армии к возможной войне, был создан первый специальный центральный разведывательный орган, получивший наименование “Экспедиция секретных дел при военном министерстве”(Приложение 1).
Анализ новым военным министром качества донесений глав дипломатических миссий России привел к неутешительному выводу: эти донесения “недостаточно обращали внимания на все относившееся до военных приготовлений в Европе”[44]. Те же сведения, “которые доходили дипломатическим путем до канцлера Румянцева, не всегда сообщались военному министерству”[45].
В этой связи, для центрального органа военной разведки впервые начали создаваться регулярные зарубежные силы. В посольства и миссии, где главами состояли “послы военных генеральских чинов”. были направлены для разведывательной работы офицеры в официальном качестве адъютантов таких послов-генералов. Харьковского драгунского полка майор В.А.Прендель был назначен адъютантом к генерал-лейтенанту Ханыкову, “дабы скрыты были его занятия, по примеру, как все наши послы военных генеральских чинов гр. Ливен, гр. Шувалов и кн. Репнин имеют уже таковых при себе”[46]. При генерал-майоре Репнине — посланнике в Испании, генерал-лейтенанте Ливене — после в Берлине и генерал-лейтенанте Шувалове — посланнике в Вене с 1810 года состояли адъютантами соответственно поручик П.И.Брозин, подполковник Р.Е.Ренни и полковник Ф.Т.Тейль-фон-Сераскеркен.
Для разведки Франции использовались и позиции назначенного в 1808 году в период сближения с ней России личного адъютанта Александра I при Наполеоне, полковника А.И. Чернышева, которому были также поставлены разведывательные задачи. С первых же дней своего пребывания во Франции Чернышев приступил к созданию агентурной сети из числа иностранцев. В декабре 1811 года он уже оплачивал услуги четырех агентов: в военном министерстве, в военной администрации, в Государственном совете и агента-посредника[47]. Чернышев наряду с офицерами-адъютантами стал одним из первых военных разведчиков, действовавших под прикрытием официальных военных должностей в разведываемых странах. Причем последние явились предтечами появившихся через полвека военных агентов при российских зарубежных представительствах.
В сентябре 1810 года в Мюнхен “в звании канцелярского при миссии служителя с ношением употребительного мундира”[48] был определен артиллерии поручик П.Х. Граббе, которого можно ныне рассматривать как первого военного разведчика, действовавшего под официальным прикрытием гражданской должности в российском посольстве за рубежом.
В интересах добывания разведывательных сведений военного характера Барклай-де-Толли “с высочайшего Государи Императора соизволения” впервые от имени военного ведомства поставил конкретные разведывательные задачи послам в целом ряде западноевропейских стран. 26 августа (7 сентября) 1810 года Барклай-де-Толли в письме к посланнику России в Пруссии графу X. Ливену “с твердым упованием на достоинства вашего сиятельства и готовность соучаствовать в пользу службы” дал развернутый[49] перечень разведывательных сведений, подлежащий добыванию. В частности, исходя из посылки, что “Пруссия и ее соседние державы (в том числе, Франция — Примеч. авт.) в взаимных между собою отношениях заключают все виды нашего внимания”, военный министр выразил интерес своего ведомства в добывании разведывательных данных “о числе войск, особенно в каждой державе, об устройстве, образовании и вооружении их и расположении по квартирам... о состоянии крепостей, способностях и достоинствах лучших генералов и расположении духа войск”. Ставилась также задача “закупать издаваемые в стране карты и сочинения в военной области”. “Сколько же на то потребно будет суммы, — писал Барклай-де-Толли, — я не премину своевременно высыпать”.
44
Отечественная война 1812 года. Материалы военно-ученого архива. T.I. 4.1. СПб., 1900. С.247.