В этот опасный момент, всего через несколько лет после поражения в Крымской войне, Россия осуществила два решительных мероприятия, которые убедительно для англичан продемонстрировали ее готовность дать отпор английским домогательствам и произвели отрезвляющее действие на берегах Темзы.
Зная страх Англии перед угрозой крейсерской войны на океанах, способной подорвать ее коммуникации, царское правительство предприняло весьма смелый шаг. В полной тайне были высланы две крейсерские эскадры к берегам Америки в Атлантическом и Тихом океанах.
9 (21) сентября 1863 года бросила якорь на нью-йоркском рейде эскадра под флагом контр-адмирала С.С. Лесовского (6 кораблей), прибывшая из Кронштадта[87]. Двумя неделями позже в Сан-Франциско прибыла эскадра контр-адмирала А.А. Попова (6 кораблей), которая пришла из Николаевска-на-Амуре. Главной задачей эскадр было оказать моральную и политическую поддержку федеральному правительству Севера президента А. Линкольна, а также нарушать морские коммуникации Англии и Франции, поддерживавших южан, в случае войны этих стран с Россией. Великобритания оказалась совершенно неподготовленной к такому ходу событий. Англо-французский союз расстроился. Почти 9-ти месячное пребывание русских эскадр у берегов США способствовало победе северян и дальнейшему русско-американскому сближению.
В начале 1864 года угроза вступления Англии и Франции в войну в Америке миновала, и русские корабли в июле того же года вернулись в Россию. Эпизод с посылкой двух крейсерских эскадр в океаны оказал огромное влияние на дальнейшее развитие русского военно-морского флота в сторону развития крейсерских сил, явившихся эффективным оружием активной защиты на удаленных морских и океанских театрах. Он также способствовал осознанию военно-политическим руководством Российской империи роли вооруженных сил в проведении внешней политики и в обеспечении национальной безопасности и интересов России.
В новых условиях в России на повестку дня встал вопрос о качественных преобразованиях в деле разведки. Нарастала объективная потребность в создании собственно военной зарубежной разведки, которая могла бы как в мирное, так и в военное время непрерывно отслеживать все, включая тайные, стороны военно-политической, военной, военно-экономической и военно-технической деятельности вероятных противников. Министерство иностранных дел, которое до сего момента являлось основным институтом русского государства в деле зарубежной разведки, уже не могло удовлетворять в достаточной мере растущие потребности военно-политического и военного руководства в полной и достоверной разведывательной информации по вопросам, затрагивавшим национальную безопасность и военные интересы России. Для такой разведки государство и вооруженные силы нуждались в профессиональных военных разведчиках, специальных разведывательных центральных и периферийных органах, постоянных зарубежных силах.
Преобразования в военной разведке стали осуществляться раньше, чем в армии и флоте в целом, и были начаты с возобновления ее зарубежных сил 10 (22) июня 1856 года, то есть непосредственно после окончания Крымской войны, был “Высочайше утвержден” “Проект общих статей инструкции агентам, посылаемым за границу”[88].
В середине XIX века продолжала отсутствовать единообразная терминология в наименовании офицеров, прикомандированных к посольствам в иностранных государствах. В русских официальных документах они назывались по-разному: и “военными корреспондентами”, и “корреспондентами военного министерства”, и просто “агентами”. В связи с этим, “Инструкция...” адресовалась пока еще к “агентам” вообще. Однако при этом подразумевалось, что агенты имели воинское звание и посылались за рубеж военным и морским ведомствами.[89]
Донесения Альбединского были настолько неординарны, что военный министр тут же доложил императору.
Информация об испытании новых ружей и пуль к ним была рассмотрена в Оружейном комитете. Комитет, исходя из сведений Альбе-дннского, наметил важнейшие направления развития стрелкового оружия: замену гладкоствольных ружей нарезными и облегчение патронов и пуль для ружей.
Согласно материалов французской тайной полиции, “сношения Альбединского со светским обществом привели его в контакт с высшими офицералш, которых он сумел ловко расспрашивать об организации армии и о проходивших изменениях в огнестрельном оружии”. В марте 1857 года Альбединский привлек к сотрудничеству с разведкой офицера, ординарца императора и получил от него многочисленные ценные документы. Указанный ординарец передал Альбединскому “чертеж и описание нарезного орудия калибра 12, недавно прошедшего испытания, а также описания устройств, производившихся тогда в Меце ударных трубок для гаубицы”[90].
88
Российский государственный военный архив (далее: РГВИА). Ф.38. Оп.5. Д.695. Л.26—26 об.