«Совсем не безуспешно» стало налаживаться сотрудничество с полицмейстерами городов Вильно и Ковно — А. Вейсом[39] и майором Э.Л. Бистромом[40].
Первоначально вся канцелярия состояла из одного сотрудника — губернского секретаря Протопопова[41], человека «дельного» и, плавное, такого, которому можно было безраздельно доверять, так как через его руки должны были проходить бумаги государственной важности». По мере расширения секретного делопроизводства в помощь Протопопову поступили коллежский секретарь К.И. Валуа[42], студент Василий Петрусевич[43] и коллежский регистратор Иван Головачевский.
Решение контрразведывательных задач в канун войны было неразрывно связано со сбором разведывательной информации.
В связи с тем, что агентурный аппарат Высшей воинской полиции — Высшей воинской полиции 1-й армии — на местах начинал только формироваться, к непосредственному сбору разведывательных сведений привлекались в первую очередь его сотрудники.
18 мая Розен получил следующее предписание от директора Высшей воинской полиции: «Вследствие Высочайшего повеления имеете вы отправиться в Ковно и оттуда далее по границе герцогства Варшавского, через Гродно, Белосток, Дрогичин и Брест-Литовский. Разъезжая по сей дистанции, вы должны собирать везде сколь возможно достоверные сведения о происходящем на границах наших и за оными относительно к политическим обстоятельствам, особенно о том, какие там делаются распоряжения к войне и тому подобное…» (Отечественная война 1812 г. Материалы ВУА. Т. XII. С. 127).
Среди агентуры, предлагавшей свои услуги разведке, были и представители еврейского населения, как проживавшего на территории Российской империи. С приходом Великой армии евреи Литвы и Белоруссии опасались много большего ущемления в своих правах при польском правительстве, чем это было ранее при российском. Франция в глазах правоверного еврейства являлась очагом вольнодумства и безбожия, а Наполеон — исчадием революции.
Услуги в части сбора разведывательных сведений оказывали не только отдельные евреи, но и органы еврейского самоуправления в России — кагалы. В своих воспоминаниях Санглен отмечал, что «свел связи с кагалом виленских евреев и за их ручательством» отправил еврейского посланца в Варшаву. И этот случай был не единичен. Санглену приходилось прибегать и к услугам такого своеобразного учреждения, как «еврейская почта». Крайне слабое развитие в это время государственных почтовых учреждений вызвало у еврейских торговцев, проживавших в западном крае империи, необходимость содержания своей, особой, частной почты, которая обеспечивала возможность более быстрого и регулярного письменного сообщения между разными городами. Эта специфическая почта имела свои особые тракты, часто для выигрыша расстояния пролегавшие по глухим местностям. Роль почтовых станций играли преимущественно находившиеся на пути следования почты еврейские корчмы, содержатели которых немедленно по получении писем передавали их далее через особых нарочных, к услугам которых всегда были «свежие» лошади (Гинзбург С.М. Отечественная война 1812 г. и русские евреи. СПб., 1912. С. 72–80).
Организация разведки и контрразведки накануне и в ходе войны сложилась и функционировала лишь в 1-й Западной армии. Ей же перед войной была подчинена местная полиция от австрийской границы до Балтики.
Накануне войны М.-Л. де Лейзер (Лезер) был произведен в подполковники, а затем назначен директором Высшей воинской полиции 2-й Западной армии. Однако развернуть деятельность на новом посту ему не удалось. После неудачи русских войск под Смоленском Лейзер, как французский эмигрант, в числе многих иностранцев был заподозрен «в сношениях с неприятелем» и выслан в Пермь. Накануне войны директором Высшей воинской полиции 3-й Западной армии был назначен действительный статский советник И.С. Бароцци. Прибыв к месту службы, он заявил, что имеет от командования Молдавской армии особое поручение к царю и отбыл в Петербург. Больше в 3-й армии Бароцци не появлялся.
С созданием Высшей воинской полиции впервые в русской армии произошло совмещение разведывательных и контрразведывательных функций в одном органе, который, однако, получил свое организационное оформление лишь в одной из трех армий — 1-й, так как Высшая воинская полиция всей действующей армии подменяла собой таковую в 1-й Западной армии.
39
Вейс Андрей, надворный советник, виленский полицмейстер. В 1812 активно сотрудничал с директором Высшей воинской полиции Военного министерства Я. Сангленом. «Вейс отличный работник, — писал о нем Санглен, — но только его нужно всегда подталкивать: он не станет ничего предпринимать, не получив предварительно четкой инструкции, но зато выполнит ее неукоснительно. Полицмейстер Вильны — идеальный исполнитель, что, конечно, отлично, но иногда этого оказывается недостаточным». Награжден орденом Св. Владимира 4-й степени без банта. В начале войны был прикомандирован к Высшей воинской полиции 1-й Западной армии. Пропал без вести под Полоцком.
40
Бистром Эдвард Антонович (? — 22.09.1812), майор, полицмейстер г. Ковно. Привлекался к деятельности Высшей воинской полиции. Первым сообщил о переправе наполеоновских войск через р. Неман. В начале Отечественной войны был принят в штат сотрудников Высшей воинской полиции с зачислением в Литовский уланский полк. Выполнял ряд разведывательных заданий командования. Смертельно ранен под Бородином
41
Протопопов, титулярный советник. В 1812—начальник канцелярии Высшей воинской полиции Военного министерства, доверенный сотрудник Я. Санглена. После оставления Москвы выехал в Петербург. Находился в штате Высшей воинской полиции до 1815.
42
Валуа Карл Иванович (1787—после 1826), из дворян Смоленской губернии, коллежский секретарь. В штате канцелярии Высшей воинской полиции Военного министерства (с 03.05.1812). «Он заклятый враг Бонапарта, — писал о Валуа Я.И. де Санглен, — предан нашему государю и до величайшей тонкости знает канцелярскую работу. Так что хаос, царивший в бумагах, относящихся до ведомства военной полиции, почти уже исчез. Кстати, Валуа привел в идеальнейший порядок все документы, связанные с тремя днями пребывания в Вильне графа де Нарбонна. Он отлично рассортировал донесения агентов, и эти материалы я хочу приобщить теперь к моему дневнику». При отступлении русских войск находился при Главной квартире. При возвращении в Петербург попал в плен (с 03 по 29.09.1812). До 1815 служил в штате Высшей воинской полиции 1-й армии. В 1815 назначен сотрудником Высшей воинской полиции в Варшаве. После 1825 на службе в Красноярске.
43
Петрусевич, студент. В 1812 принят в штат канцелярии Высшей воинской полиции Военного министерства. После оставления Можайска сопровождал архив канцелярии до Петербурга.