Начало разведывательной деятельности японской армии против нашей страны датируется 70-ми годами XIX в., когда по инициативе военного министра Ямагата Аритомо за рубеж начали выезжать военные атташе (ВАТ) и военные стажеры. Первым зарубежным представителем армии стал направленный в Петербург в марте 1874 г. на должность «ученика секретаря дипломатической миссии 2-го разряда» майор Ямамото Киёката. Официальную аккредитацию военного атташе он получил только через пять лет и находился в российской столице до декабря 1881 г., что свидетельствовало о его высоком профессионализме58.
Необходимо отметить, что деятельность всех заграничных представителей армии регулировалась наставлением Ямагата военному атташе в Германии майору Кацура Таро от 28 апреля 1875 г., служившим основным руководящим документом для них вплоть до конца Русско-японской войны. В соответствии с наставлением, военные атташе подчинялись главам соответствующих дипмиссий и могли использовать их линии связи для передачи своих отчетов и специальных разведывательных сводок по вопросам организации, боевого расписания армии страны пребывания, военной топографии, обстановки в стране и в мире в целом. В рамках решаемых ими задач военные атташе наделялись правом ведения агентурной разведки на условиях соблюдения строжайших мер конспирации и обязательного согласования деталей своей деятельности с главами миссий59.
С момента образования органов военной разведки залогом их успешной работы являлось тесное взаимодействие с министерством иностранных дел. Как правило, военное министерство заранее уведомляло МИД об отправке разведчиков за рубеж, сопровождая свои обращения запросами о предоставлении им заграничных паспортов и об оказании помощи японскими диппредставительствами в стране пребывания. Со своей стороны, внешнеполитическое ведомство не только обеспечивало военную разведку требуемыми документами, но также предоставляло ей свои линии связи для передачи шифрованной корреспонденции, а в необходимых случаях подбирало и вербовало агентов в интересах Генерального штаба.
Приоритет в выдвижении кандидатов на должности военного атташе отдавался сотрудникам разведорганов или офицерам, прошедшим стажировку в ведущих армиях мира. Характерно, что из шести военных атташе Японии при дипмиссии в России в 1879–1904 гг. пятеро к моменту прибытия в Петербург уже обладали опытом разведывательной деятельности за границей60.
Параллельно с аккредитацией военных атташе командование армии с конца XIX в. приступило к развертыванию сети легальных и нелегальных резидентур в ключевых странах Европы и Азии, направляя усилия на создание прочных агентурных позиций на российском Дальнем Востоке, в Маньчжурии, Китае и Корее как наиболее вероятных театрах военных действий.
Следует подчеркнуть, что японская разведка гибко варьировала формы прикрытия для направлявшихся за рубеж резидентов в зависимости от обстановки в стране пребывания, наличия двусторонних контактов в военной сфере и уровня профессиональной подготовки командируемых офицеров.
Разведку с легальных позиций вели так называемые «заграничные представители» («гайкоку тюдзайин») или «военные резиденты», которые по официальным каналам выезжали на стажировку в армии Великобритании, Германии, Италии, Франции, США и России. Согласно утвержденным 4 октября 1900 г. военным министром генералом армии Кацура Таро «Правилам для заграничных представителей», военные резиденты подчинялись начальнику Бюро военных дел военного министерства, который определял круг их служебных обязанностей и устанавливал размер должностного оклада. В стране пребывания резиденты поступали в распоряжение военного атташе и в большинстве ситуаций выполняли функции его помощников61.
В особых случаях Генштаб направлял за границу нелегальных резидентов («кайгай хакэнся»), оседавших в стране пребывания под видом сотрудников японских дипломатических и торговых миссий, стажеров-филологов, ученых или предпринимателей. Перед убытием за границу они исключались из списков по личному составу сухопутных войск и перечня уволенных в запас военнослужащих, переводились в непосредственное подчинение начальника Генерального штаба и только с его санкции могли осуществлять вербовку агентов. Старший по званию резидент руководил остальными оперировавшими в зоне его ответственности разведчиками62.