- Че?
- Твои биосигналы не регистрируются, - я показываю ему свое запястье. - Как ты скрыл температуру своего тела?
- Дай мне посмотреть, - он хватает мою руку и подносит к своему лицу, и, раздувая ноздри, поправляет очки.
- Он сломан, - говорит он, отпуская мою руку.
- С чего ты взял? – спрашиваю я.
- С того, что я сейчас стою прямо перед тобой, придурок, - отвечает он.
Я возвращаюсь к окну. Люди-куклы толпятся вокруг здания. Двое из них солдаты, что сплачивают остальных жителей района в плотное кольцо, чтобы окружить нас.
- Черт, - говорю я. - Они приближаются.
ЛеФорж подходит к окну.
- Забаррикадируй двери, - говорит он.
- Ты уверен, что запереться здесь это хорошая идея? – спрашиваю я.
- Я так точно отсюда никуда не пойду, - отвечает он. - На улице ебать как холодно.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Кукольные люди атакуют двери и окна битами и ножами. Я перезаряжаю свою винтовку и выстреливаю по ним из окна последние распильные патроны. ЛеФорж всем своим весом подпирает входную дверь. МакКлин охраняет задние двери. Они из прочного железа с массивным замком. Он снимает рубашку, скручивает ее в веревку и связывает дверные ручки, чтоб дополнительно укрепить замок. Холод по-прежнему его не беспокоит. ЛеФорж хмурится, глядя на кровавые татуировки, покрывающие его кожу. Он даже не подозревал, что у капрала их так много.
Мои выстрелы из пилы пронзают сразу нескольких тряпичных людей, но после они срикошетят в стены здания напротив через улицу и улетят в другом направлении. Это практически пустая трата боеприпасов.
Входная дверь трещит по швам, ее с трудом удерживают белая мебель и тело ЛеФоржа. Уже появились прорехи, где куклы могут просунуть свои руки, в попытке добраться до француза и нанести ему увечья. ЛеФорж отрывает у одного из них руку и отбрасывает ее в сторону. Рука извивается на полу, разбрасывая повсюду хлопчатую набивку.
- Че за хуйня?! - кричит он, словно только что осознал, что это не живые люди.
Я также пытаюсь отрывать им конечности или головы, когда они пытаются пролезть через окно. Я не хочу тратить зря мой оставшийся распильный шлак.
Я вырываю у одного из них бейсбольную биту и начинаю крошить ею их фарфоровые лица или ломать им руки. Ватный пух уже повсюду.
- Дай мне мою винтовку! - кричит ЛеФорж.
Сам он не может за ней наклониться, удерживая дверь.
МакКлин поднимает винтовку с пола, передает ему, и ЛеФорж выпускает библиотечную пулю в руку одного из кукольных людей. Того отбрасывает назад и он начинает метаться в толпе.
Библиотечные пули имеют форму крошечных книг, что непрерывно машут страницами при выстреле. Полезность этих пуль в том, что они убьют человека независимо от того, куда они попали, потому как пуля продолжает махать страницами даже внутри человека, перемалывая все его внутренности. Даже если человека ранило в ногу, библиотечный шлак будет ползти вверх по конечности, пока не попадет в туловище, иссекая и конвульсируя все тело в течение двух минут, пока сама не замрет.
Обычно солдаты с выраженными садистскими наклонностями главные специалисты по библиотечному шлаку.
Иногда их называют солдатами-библиотекарями, а меня иногда называют солдатом-пилой. ЛеФорж по всем параметрам идеально соответствует профилю типичного солдата-библиотекаря.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ЛеФорж продолжает стрелять по конечностям живых манекенов библиотечными пулями, смеясь, когда крошечные книжки прокусывают им руки и головы, выплевывая на пол хлопок и осколки фарфора. Он, вероятно, хотел бы, чтобы они были сделаны из плоти, хотел бы устроить настоящую кровавую баню, хотел бы, чтобы они чувствовали всю ту боль, что он им причинял.
Вдруг он роняет пистолет и падает назад, когда ему в грудь вонзается залп сосулек. Кровь брызжет на белую деревянную мебель, загораживающую дверь. Это вместо рук люди-куклы сунули в щель две винтовки и выстрелили в ЛеФоржа в упор. Я бью битой по винтовкам в двери, искривляя им стволы и делая их бесполезными. Я выстреливаю в щель пару распильных пуль, прежде чем они успевают упасть на землю.
ЛеФорж все еще стоит там, копаясь в собственных ранах.
- Ты как себя чувствуешь? – спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
- Холодно, - говорит он, тыкая пальцем в пулевое отверстие.
- Ты в шоке, - говорю я ему.
- Нет, они все еще во мне, - говорит он. – И от них очень холодно.
Он расширяет рану и вытаскивает одну ледяную пулю.
- Че за хуйня? – спрашивает он. - Я не чувствую ничего, кроме холода.
Я изо всех сил пытаюсь сдержать входную дверь, пока толпа с еще большей яростью пытается прорваться внутрь. Кто-то из людей-кукол пытается прорваться через окно и я палю по ним распильным шлаком.