Я поднимаю дробовик и стреляю в него последней пулей. Она попадает ему в живот. Он скидывает униформу, расстегивая молнию на груди, а затем вытаскивает из себя порхающую пулю, держа ее за острое крыло.
- А мятежников расстреливают прямо на месте! - говорит он, нацеливая на меня винтовку.
Я прыгаю на пол и прячусь за стол.
Его голова разбивается прежде, чем он получает шанс выстрелить. Кто-то сзади ударил его стулом.
Я смотрю на своего спасителя. Это Чони. Она все еще жива.
- Иди за мной, - говорит она, махая мне рукой.
Я следую за ней по лестнице в пустую квартиру.
Она запирает за нами дверь.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
- Здесь ты в безопасности, - говорит она, усаживая меня на белый диван. – Теперь можешь расслабиться.
- Я думал, ты погибла, - говорю я.
Она мотает головой мне в ответ, тряся дредами.
- ЛеФорж видел твое тело в снегу, - говорю я.
Она пожимает плечами.
- Они схватили МакКлина, - говорю я ей. - Мы должны спаси его.
Она садится рядом со мной.
- Не волнуйся. С ним все будет нормально.
- Это они убили всех наших, - говорю я.
Она меня успокаивает.
- Это была самооборона, - говорит она. - Они никому не желают зла.
- Что ты имеешь в виду? Ты говорила с ними?
- Да, - отвечает она. - Они говорят, что просто хотят жить своей жизнью. Просто хотят быть свободными.
- То есть ты имеешь в виду, что эти живые куклы - это уклонисты?
Она кивает головой.
- Да как такое возможно?
Она снова успокаивает меня.
- Не волнуйтесь, нам ничего не угрожает. Они позволят нам остаться здесь. И мы сможем быть вместе всегда.
- Чони, что с тобой? – спрашиваю я.
Она снимает одежду. От ее длинных дредов, скользящих по коже, кожа покрыта мурашками, а ее соски сцеплены между собой холодными металлическими цепочками.
- Я знаю, что ты мечтаешь быть со мной, - говорит она, забираясь на стол и вставая надо мной. - Я в курсе, что ты частенько превращал военную шлюху в меня, чтобы ты мог притвориться, что занимаешься любовью со мной.
Она садится на корточки и трет рану на моей щеке, как будто это эротично. Она просовывает палец в пулевое отверстие и медленно трахает его.
- Самое смешное, - говорит она, - что я тоже просила Конфетку превратиться в тебя.
Я вытаскиваю ее палец из щечной раны и смотрю в ее оранжевые глаза.
– Это правда?
Она улыбается мне.
- Я была влюблена в тебя очень долго, - говорит она.
- Но ты же сам знаешь, как обстоят дела в армии. Мы не можем ни с кем сближаться на войне. Солдаты не влюбляются. Но вот война окончена, и сейчас мы находимся в таком месте, где нам позволено любить и жить свободно.
- Жить здесь? – спрашиваю я. - В Арктике? С этими кукольными людьми?
- На самом деле это не так уж и плохо, - говорит она. - Это настоящая свобода. Мы вольны делать все, что захотим. Цена, конечно, высока, но уж лучше жить плохо и быть свободным, чем жить в богатстве будучи рабом.
Она снимает с меня одежду и прижимается ко мне своим телом, целует мою шею, согревает мою холодную плоть своей горячей потной кожей.
- Останься со мной, - шепчет она мне на ухо.
Я подчиняюсь ее теплу, прижимаюсь лицом к ее шее.
- Но сможем ли мы здесь выжить? – спрашиваю я.
Она вытирает слезы с моих глаз.
- О нас хорошо позаботятся, - отвечает она.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Она втягивает мой язык в рот, держа глаза открытыми, так что она может смотреть на меня своими коричнево-оранжевыми глазами. Затем она отстраняется и заставляет меня сосать один из ее дредов словно член. Волосы, переплетенные металлом, грубо трут мой язык, и на вкус они абсолютно ужасны, но так как это ее заводит, я притворяюсь, что мне это нравится. Я стараюсь не пораниться маленьким крючком, прикрепленный к концу дреда.
Она просовывает крючок так, чтобы он проскользнул через дырку в моей щеке, а затем тянет за него.
- Ты только погляди, какую рыбку я поймала, - говорит она.
Она отходит и тянет дред до тех пор, пока я не встаю и не направляюсь к ней.
Она тащит меня через комнату к столу и кладет на него.
- Ох как мне нравится эта рыбка, - говорит она, забираясь на меня.
Она вынимает крючок из моего рта и прикрепляет его к краю стола. Затем она прицепляет все свои дреды ко всем краям стола, на манер паутины, укрывая меня под собой. Своими последними двумя дредами она обматывает мои запястья, а после привязывает их к столу.
Затем, когда я полностью связан ее волосами, она засовывает мой член внутрь себя и мы яростно трахаемся. Стол холодный, но ее тепло успокаивает. Она закрывает глаза и слизывает кровь с моего лица, проникая в рану своим острым языком.