Александр Иванович расхаживал по кубрикам с явным нескрываемым удовольствием. «Вот что значит второй курс, — думал он. — И порядок тебе, и под кроватями никто не прячется, и в рундуках всё цивильненько. Это тебе не разгильдяи с четвёртого», — радовался зам образцовой нераспущенности Газоновского курса.
За подобными мыслями он и открыл дверь кубрика № 49, в котором затаился уже не годный к службе, но всё ещё находящийся на ней подчинённый. Подчинённый же даже и не заметил, как вошёл Будилко. Да это и не мудрено. Во-первых, пока замначфак шарился по курсу, у Костика совсем всё затекло. Совершенно всё. Даже язык. Во-вторых, с крыш начали производить массовый сброс сосулек и наледи, из-за чего грохот стоял как на боевых учениях. А в-третьих. да уже и не важно, что в-третьих, поскольку Косте Ш. с лихвой хватало и во-первых. В общем, к моменту захода перзама Списанный уже и дышал через рот и даже пустил греховную мыслишку, что отпечаток железной сетки на лбу — это не так уж и страшно.
Будилко оказался отрешён от Костиковых проблем. Он величаво прошагал по комнате и остановился у рундуков. Скорее формально, нежели с умыслом Александр Иванович открыл один из представших пред ним отсеков для одежды. Из четырёх в ряд стоящих рундуков он открыл именно тот, в котором сидел полуголый Костя Ш., и…
Замначфак, которого и динозаврами-то не испугаешь, в ужасе отпрыгнул от рундука, издав наидичайший крик ужаса, на что в ответ тоже получил не менее подобный крик. Внутри рундука аналогично не ожидали подобной встречи.
Дневальный, сопровождающий начальство, от проявления эмоций отказался.
Объясняться всё же пришлось…
Лекция 21 ПРО ЭКЗАМЕНЫ
Опытные рабочие, не издевайтесь над молодыми.
Молодого рабочего обучим и подымем.
Вот так подполковник Будилко чуть не заработал свеженький инфаркт миокарда. Злые языки говорят, что перзам после того случая больше рундуки у курсантов не проверял и вообще как-то реже стал ходить по курсам, меньше контролировать подчинённых и совсем замкнулся в себе. Замыкание выражалось в плохом сне и кратном увеличении объёма принимаемых градусосодержащих жидкостей.
Костик же вскоре убыл домой и впоследствии доучивался в гражданском медицинском институте. И, нужно сказать, довольно успешно доучивался. Ах, такого бойца потеряли! В нашей же Акамедии с уходом последнего мало что изменилось. Жизнь продолжала кипеть и бить ключом. И всё, разумеется, по голове. Особенно страшными оказались «ключи», появляющиеся во время очередной экзаменационной сессии. У нашего курса, к слову, вновь выползли несколько вновь подоспевших экзаменов. Вот как раз на одном из подобных испытаний чуть и не завалился Витёк Карабинов (по традиции индейцев, что свято хранят и чтут курсанты, его называли просто Витька-Ствол), хотя и изучил предмет достаточно кропотливо. А сдавал Витёк ни больше ни меньше, как медицинскую микробиологию.
Дабы понять, насколько опасен для рядового академика данный предмет, мы не будем вспоминать то опальное занятие двенадцатого взвода, а обратимся в недалёкое прошлое, когда на кафедру микробиологии пришёл гений списывания Виталик Инфузорин-Бактериофагов.
Сразу требуется озвучить, что Виталик действительно являл собой талант. Или даже Талантище. Или нет, даже Талантюшище. Именно так, Талантюшище! Несмотря на самые сложные условия существования, данный юноша умудрялся списывать на каждом божьем экзамене. Ты его хоть под самым носом препода посади, а всё равно на любой билет в самых разных закромах своих шпаргалок он легко тебе найдёт нужные ответы. Не миновала сия практика и экзамен по микробиологии. Несмотря на то что Виталя сидел на первой парте, он про бактерий написал абсолютно всё, использовав целый лист А-четыре с двух сторон.
Дождавшись своей очереди, академик Инфузорин-Бактериофагов уселся к преподавателю и от корки до корки задекламировал весь материал, что ранее добросовестно успел перенести на белоснежную бумагу. Доцент, терпеливо выслушав ответ до конца, вздохнул и трясущимися губами произнёс:
— Ну и хорошо же вы списали, товарищ курсант.
— Да я не списывал. Я, я это. — активно начал оправдываться Виталик, но тут же оказался жестоко перебит дотошным экзаменатором:
— Да полно вам. Я уже без малого двадцать пять лет просиживаю на кафедре и то с точностью до нанометра размер микротрубочек у данного рода бактерий не помню! — Положил его на лопатки препод. — Имеет смысл в дополнительных вопросах или придёте на пересдачу?