Но время беспокойства заканчивалось, приходило время любить. Ибо Бланка уже проснулась. Вскоре же Джеку предстоял приход его корабля и дикая спешка приготовления к плаванию. После чего довольно долго вокруг него будут только рыбы и звезды. Ими можно любоваться, но вот обнять - сложновато. Так что лучше сейчас.
Тут Джек показал себя пророком, потому, как и 'Грасхоппер' появился в виду порта, и суеты в приготовлениях к плаванию случилось много. И Бланку видеть пришлось только мимолетно.
Утренние амуры коммандера немного утомили, оттого он решил, что в порт сразу же не пойдет, а поглядит на море с верхней террасы гостиницы. И оттуда он увидел паруса на подходах. Судно было невелико, значит, могло оказаться Его 'Грасхоппером'. Джек собрался и пошел.
Но почти сразу же пришлось делать большой крюк, ибо на улочке восседал большой черно-белый кот. А это означало, что по улице идти нельзя, иначе ждут зло и опасности, и хорошо, если они не зацепятся за него даже на обходном пути. Увы, черно-белый кот во времена короля Карла Второго стал манифестом неудач семейства Хобриддов(тогда их фамилия писалась чуть иначе),шлейф которых тянулся до сих пор.
Тогда случилось два события, внешне вроде бы не связанные. Иезекииль Хобридд перешел из англиканства в католичество, ибо сам король был католик, отчего Иезекииль вывел необходимость смены веры, чтобы несколько расширить кормовую базу семейству. Второе событие случилось через несколько дней после, когда Хобридд отправился в Лондон, ко двору. В придорожной гостинице он вышел во двор и увидел там кота и кошку в известной позиции. Это было не первое подобное зрелище в жизни Иезекииля, но в тот день он отчего-то оскорбился им и хлестнул бедных тварей хлыстом. Кошка убежала, а черно-белый кот, оскорбленный в лучших чувствах, прыгнул на достойного сквайра и жестоко разодрал тому штаны и тело выше ботфорта. Вскоре рана воспалилась, в итоге в Лондон Иезекииль не попал. Больные суставы вследствие этого мучили Иезекииля всю жизнь. Они же не дали возможности вращаться при дворе Джеймса Второго и что-то на этом заработать, а также вовремя перебежать на сторону Вильяма Голландца. Когда ноги еле ходят, тяжело кого-то обогнать на лестнице вверх. Последующие Хобридды вернулись в лоно англиканской церкви, но это им не помогло. Карьеры на службе они не делали. Выгодные браки вечно срывались. Вложив деньги в Компанию Южных морей, они сильно проиграли и утешали себя, лишь тем, что не они одни так пролетели (а и такие гиганты мысли, как Ньютон), владения их постепенно сокращались, отчего у батюшки Джека из четырех поместий осталось только одно, да и то захудалое. Если бы Хобридд -старший имел нескольких детей, то род бы совсем обнищал, разробив остаток скромных средств на нескольких претендентов. А так в мичманские годы Джеку капала хоть небольшая, но в общем-то достаточная сумма на разные нужды.
Потому Джек по примеру своих предков избегал близкого контакта с черно-белыми котами. Вдруг такой кот принесет зло еще один раз? Возможно, конечно, что проклятье уже закончилось, но как знать наверняка об этом? Поэтому Хобридды дома держали только серых кошек и вне дома сильно опасались. Злой рок ведь преследовал не только Дарнуэев, но и скромных сельских сквайров. _
Джек был менее суеверным, чем его батюшка, дед и прадед, но совсем не хотел, чтобы испанский кот испортил ему триумф вчерашнего дня, посему зверь был обойден по очень широкой дуге. Но все же сКОТина явно носила вокруг себя шлейф неудач, потому как в процессе обходного маневра Джек зацепился за угол и разодрал новый белый чулок. Чума и холера! Последняя целая пара! Verba volant! Per rectum ad astra! Поскольку вокруг были дамы, пришлось использовать не английские, а латинские выражения, что еще остались в памяти из школьных времен. Пусть это был язык докторишек, сутяг из суда и школьных учителей, то бишь малопочтенной публики, но ка быть, если нельзя громко возопить про изнасилование строителя дома эзельгофтом и утлегарем! Вот и приходилось пользоваться мертвым языком, на котором говорят те, что словно стервятники, слетаются на запах чьей-то смерти? Услышав про звезды и ректум. младшая дочка кэптена Соммерса залилась румянцем. Надо же был судьбе послать сюда образованную девицу! И, ворча про себя Джек, бочком-бочком попытался оказаться подальше от столь просвещенной публики.
Удалившись подалее от нее, Джек стал рассматривать прибывший корабль. Судя по обводам, это был не корабль британской постройки. Больше всего он напоминал хорошо известный тип каботажных судов, который лягушатники называли шасс-марэ. Наверное, какой-то ранее захваченный и взятый на службу в королевский флот. Малых судов долгое время не хватало, а нужда в них была велика, потому адмиралы охотно использовали и наемные куттеры, и трофеи-лишь бы суденышко оказалось пригодным к службе. Возможно, это и был корабль Джека. Шлюпы ведь бывали и с оснасткой брига, и с тремя мачтами, случались и с люгерными парусами - когда ловили суденышко контрабандистов и брали трофей на службу. Вскоре все выяснится. Пока же Джек мог поломать голову на том, как выглядит носовая фигура корабля по имени 'Кузнечик'-как родственник саранчи или она изображает бывшее название у лягушатников? Шлюпка с корабля приближалась к пристани. Матросы были в ней как на подбор, бывалые морские волки, а вот мичман еще не успел расстаться с материнским молоком на губах. И бриться ему еще рано-на лице росли только прыщи. Такие частенько еще не привыкли к качке, оттого и на себя еду опрокидывают. Но случается с ним дела и похуже. Впрочем, даже опытные моряки не всегда удерживаются даже на 'морских ногах', когда корабль садится на мель или тяжелое ядро, а то и серия их, ударяет в корпус.
Когда Джек служил на 'Орионе', то у него была всего одна посадка на мель за четыре года, да и то на баркасе, а не на самом двухдечнике. А вот ядер в корпус-этого хватало.
И тридцатого мая, и в само Славное Первое Июня девяносто четвертого года. В следующем году тоже, когда встретили французов у острова Груа и захватили замыкающие корабли. Но линкор сильно не пострадал, и самому Джеку не досталось раны. В девяносто восьмом под командой Старика Джарви у мыса Сен-
Винсент 'Орион' заставил спустить флаги два более крупных корабля донов. Увы, Джек тогда получил щепой в бок, но хоть не ядром в руку или ногу. 'Орион' до тимберовки еще успел к Нильском сражению, где очередной раз задал перцу французам, но Джек этого уже не увидел, борясь с лихорадкой в Гибралтарском госпитале. И еще тогда долго не знали, что там с эскадрой Нельсона, мотавшейся по всему морю в поисках эскадры с Бонапартом на борту. Увы, Нельсон, устроив страшный разгром французам и обессилев от раны, отправил с депешами о победе старый корабль 'Леандр'. А вестник победы возьми и нарвись на благополучно удравший из Нильского 'котла ведьм' французский семидесятичетырехпушечник. 'Леандр' был куда слабее, но отбивался ка мог, даже обросил французов при попытке абордажа. При этом его моряки ухитрились поднять на марс карронаду и сбросить, как древние римляне свой 'ворон', ее на палубу француза. К сожалению, с римских времен корабли выросли в размерах, и 'Женере' это пережил. Дальше француз продолжил атаку и принудил 'Леандр' спустить флаг после упорного боя. Взятый французами, он надолго застрял на Корфу и был возвращен после того, как русские и турки вышибли оттуда французов и вернули Британии корабль. 'Женере' тогда смог удрать с Корфу, воспользовавшись щелью в блокаде, но ненадолго, дошла и до него очередь встретиться с британцами и спускать флаг. Но Джек об этом узнал позже, а пока длилась погоня за Бонни и кипел Нильский котел, он горел в пламени внутреннего жара. А лекаря кормили его адски горькой хиной, от которой рот и глотка были готовы вывернутся наизнанку, а от шума в ушах он почти ничего не слышал.
Джек разглядывал возможно, что свой корабль и чувствовал двойственность впечатления. С одной стороны, он должен ощущать безмерную любовь к своему первому кораблю, причем сразу и даже еще не видя его, прямо - таки заочно. С другой же- морская практика подсказывала, что с его кораблем что-то не так. Прямо -таки случай с первой женщиной. Ты должен ее запомнить-но... Но как бы первая женщина оказалась дешевой шлюхой, которой одновременно и стыдишься. Увы, это касалось и Джека - ну кто мог быть первой женщиной у мичманов флота? Они самые, кто же еще. И Джек когда-то был переполнен гордостью за себя, что он - наконец-то, и его товарищ Паркер лучился гордостью тоже. Позже они страшно переживали, не заразятся ли дурной болезнью и не сгниют от нее заживо. Потом они пошли к корабельному хирургу, дождавшись момента, когда тот малость протрезвел. Это было грубой ошибкой, простительной только таким сосункам. Хирург мистер Гэлл становился нормальным, когда принимал стаканчик. В состоянии, когда уровень рома в крови начинал падать, у хирурга вылезало наружу злобное чувство юмора. Он осмотрел обоих мичманов, ничего не нашел, кроме обычных для юности и недостатка воды для мытья прыщей, но прямо об этом не сказал, а все таинственно хмыкал и, наконец, заявил, что даст им лекарство, от которого они точно выздоровеют, и все лишнее выйдет из них вон. Лекарство оказалось лошадиной дозой слабительного, и лишнее действительно вышло вон. Особенно это коснулось Паркера. Ему приспичило прямо на палубе, и до спасительного места он не добежал. От смеха команд и офицеров фрегат аж содрогнулся. Капитан еще долго удивлялся, как марсовые не посыпались вниз и не разбились. Джек воспользовался тем, что все с трудом стоят на ногах от смеха и успел проскочить в командирский гальюн. Потом ему за это тоже досталось, но лучше лишиться на три дня порции грога, чем стать посмешищем для всех.