Но, собственно, откуда такие цифры? Скорее всего, из привычки древних (и не только) историков кратно преувеличивать численность вражеских войск чтобы раздуть значимость победы над ними. Или оправдать поражение. В любом случае верить им нельзя.
Теперь более реальные данные. Римская армия, славная не только своими победами, но и скурпулёзностью военных чиновников, на пике могущества империи насчитывала порядка 30 легионов штатной численностью около 145 000 человек. Сложнее говорить о численности ауксилий — о них известно гораздо меньше, но можно приблизительно оценить её в плюс-минус 150 000 копий. Итого в районе 300 000. Почти как у Бату? Нет. Римское государство времён принципиата — это громадная держава, охватывающая значительную часть Европы, Северной Африки, Ближнего Востока и обладающая огромной протяжённостью границ. А поскольку эти границы постоянно требовалось охранять, римская армия была постоянно рассредоточена по удалённым друг от друга провинциям. В итоге в одном месте никогда не собиралось и половины её состава. В каждой отдельной кампании редко участвовало больше 30–40 тысяч римских солдат. Их противники, как правило, выставляли сходные по численности армии.
Ну и теперь общие соображения, годные в том числе для наших любимых воображаемых миров. Верхнюю планку численности задают два параметра — это численность потенциальных солдат (грубо говоря, не слишком молодых, не слишком старых и более-менее здоровых мужиков) и возможности снабжения. И если первый оценивается этак в 20 % населения, то второй в широких пределах зависит от типа экономики, состояния коммуникаций и ещё кучи мелких деталей. Исторически в среднем страна могла содержать армию численностью порядка 1–2 % населения, только в совершенно исключительных случаях поднимая планку до 5 %. Почему? Виновата такая себе эффективность сельского хозяйства, основанного на сугубо ручном труде. Если забрать из него в армию лучших работников, неизбежен коллапс производства и последующий феерический голод, после которого уже никакой враг не нужен.
Ну вот, вроде разобрались? Как бы не так! При попытке просто довести войско до поля боя начинаются новые проблемы.
Нормальный пеший переход для античных армий — 25–30 километров в день. Казалось бы, при чём тут это? А вот при чём. Нормальная такая дорога в древности шириной примерно в тележную колею, пара человек в ряд. Ладно, пусть у нас очень хорошая дорога и наши храбрые воины идут по 4 в ряд. Так же нужно поддерживать какой-никакой интервал между рядами, дабы боец закинутой на плечо фуркой не расквасил нос идущему сзади товарищу. Пусть будет 2 метра на человека. В итоге десятитысячная армия растянется по дороге на пять километров, двадцатитысячная — на десять, а пятидесятитысячная — ровно на один дневной переход. То есть, когда первые солдаты приходят на новую стоянку, последние только выходят со старой. Ах, да, на старом месте толпится ещё скопище вьючных осликов с палатками, котлами и прочим лагерным имуществом, которое прибудет на новое хорошо если к следующему утру. Печаль… То есть, реально по такой дороге (а это правда хорошая дорога!) можно протащить тысяч двадцать от силы.
Конечно, те же римляне порой строили настоящие магистрали шириной более 6 метров с соответствующей пропускной способностью. Но римские дороги так и остались уникальным явлением в истории.
И, под занавес, ещё одна неприятность, связанная именно с походными колоннами. Предположим, ну что-то пошло не так. Например, недоглядела разведка и пятидесятитысячная армия на марше внезапно наткнулась на врага и подверглась нападению. А теперь считаем и смеёмся. О факте столкновения в хвосте колонны узнают примерно через час (когда доскачет посыльный на быстрой лошади), а ещё через пять часов шедший в хвосте отряд окажется на поле боя, насмерть вымотанный переходом. Ну или другой пример. Генералу, едущему во главе колонны, на вопрос «Где там наш обоз?» придётся больше двух часов ждать ответа.
Ладно. Кое-как, пыхтя и отдуваясь, наше пятидесятитысячное воинство добралось до громадного ровного поля, где условилось сразиться с противником. Оно хорошо отоспалось в построенном рядом лагере, позавтракало, выстроилось во вполне нормальную по древнегреческим меркам фалангу глубиной в 8 рядов. И тут мы с удивлением обнаруживаем, что оно занимает почти четыре километра по фронту. В ужасе, мы командуем удвоить ряды и получаем «всего» два. Т. е. если мы стоим в центре, то самые отдалённые наши бойцы окажутся в километре от нас. Что, в свою очередь, означает, что в большинстве случаев мы даже не можем разглядеть что там творится, а гонцы тратят по 5 минут просто чтобы туда съездить. Опять печаль.