Представление на награждение наперсным крестом на Георгиевской ленте о. Владимира (Актова) «за участие в военном походе генерала Церпицкого от Лутая к Шанхайгуаню с 11 по 19 сентября»[97] тоже имелось. Однако о. Актов «одновременно представлялся к двум, а в общем к трем боевым наградам» и, очевидно, вначале наперсный крест на Георгиевской ленте не получил. Однако сам он 11 марта 1903 г.[98] снова обратился к протопресвитеру и, видимо, на этот раз ходатайство было удовлетворено.
Бригадный священник о. Константин (Сарчинский) (во время похода – священник 9-го стрелкового полка) также был представлен к награде «за военные отличия во время похода в Маньчжурию»[99]. Ходатайство было возбуждено Штабом Киевского военного округа, «поскольку наградили же Счесновича». Второе ходатайство содержало более серьезное обоснование и было удовлетворено также в 1903 г.[100]
Надо отметить, что не все ходатайства удовлетворялись. Так, довольно резко и безоговорочно было отклонено ходатайство о награждении священника порт-артурского крепостного пехотного полка о. Николая (Пивоварова)[101].
Недавно переведенный в крепость[102], о. Николай вошел в конфликт с комендантом крепости, причем настолько, что последний даже жаловался на него протопресвитеру[103], обвиняя в пьянстве и в «недостойном поведении». О. Николай попытался «оправдаться» самым невероятным образом – вместо того, чтобы смиренно принять порицание, он обратился к протопресвитеру с ходатайством об оказании содействия к принятию его в монашество и поступлению в Духовную академию[104].
Между тем в начале военных действий о. Николай был священником 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, участвовал в походе с Южно-Маньчжурским отрядом с июня 1900 г. по 28 января 1901 г. и, пройдя со своим полком от деревни Талиеван до самого Мукдена, показывал мужество и неустрашимость. «Он, по словам приказа по полку зa № 25, “как пастырь добрый, с крестом в руках, то под огнем в передовой линии, то на перевязочном пункте, утверждал воинов в исполнении своего святого долга, облегчая страдания раненых и умирающих”. В воздаяние за те же подвиги удостоен награды золотым крестом на Георгиевской ленте, каковой несомненно и получит в свое время»[105]. Однако в дальнейшем именно этой награды о. Николай не получил, а был удостоен ордена св. Анны 3-й степени[106].
Второй по статусу наградой этой кампании был орден св. Владимира 4-й степени с мечами. Его удостоились священники Охранной стражи Александр (Журавский) и Стефан (Белинский), а также священник 14-го стрелкового батальона Алексей (Семов)[107], а вот представление о награждении орденом о. Иосифа (Никольского) – протоиерея при штабе Квантунской области[108] – было отклонено, несмотря на ходатайство, «командующим войсками Квантунской области на основании последовавшего в октябре 1902 года особого высочайшего разрешения к третьей боевой награде за отличия»[109].
Кроме того, были награждения орденом св. Анны 2-й степени о. Владимир (Актов) и о. Владимир (Волочков). Больше всего же было удостоено ордена св. Анны 3-й степени: с 1901 г. в очерке Александра (Желобовского) упомянуты 8 человек, между тем представления протопресвитеру подавались на 18 человек.
Таким образом, во время самого похода и сразу после него награждений священников было относительно немного.
Причин было несколько. Как уже отмечалось, отклонялись представления священников, имевших замечания и порицания по службе. Так, довольно непростая ситуация сложилась с награждением священника 9-го Восточно-Сибирского стрелкового полка о. Евфимия (Алфеева). Его представляли к различным наградам несколько раз. Первый раз – саном протоиерея[110], затем – камилавкою «за оказанное мужество и храбрость при штурме восточного арсенала близ Тянь-Цзиня 14 июня»[111]. Затем – орденом св. Анны 3-й степени за участие в штурме Пекина 1 августа 1900 г.[112]
105
Столетие военного министерства. 1802–1902. Т. XIII. Управление церквами и православным духовенством военного ведомства. Исторический очерк. С. 106.