Новые назначения приходились во вновь сформированные полки, пополнявшиеся в основном за счет новобранцев. Говорить о едином коллективе в этом случае не приходилось. Довольно долгая дорога, может быть, могла бы способствовать установлению личных взаимоотношений с солдатами, однако сами условия пути способствовали разобщению священника с паствой. В результате, прибывая на театр военных действий, священник не знал свой полк почти совершенно. Нередко священник и полк вообще прибывали на Дальний Восток врозь.
Новобранцы служили в значительной степени деструктурирующим элементом полка, как и предполагали военные специалисты. Именно они привносили не только незнание особенностей и обычаев военной жизни, нежелание воевать, стремление уклониться от участия непосредственно в военных действиях, но и негативизм по отношению к самой идее войны. Неоднородность социального состава армии делала ее еще более аморфной структурой, превращая практически в толпу со всеми вытекающими последствиями.
Сама военная жизнь оставляла священнику довольно мало возможностей для проповеднической деятельности. Между тем именно от священнослужителей ожидалось «поднятие боевого духа» войск.
Методы проповеднической работы духовенства в годы войны практически не изменились – оставались коллективные богослужения и проповеди, полковые праздники, организация чтений и снабжение солдат религиозной и пропагандистской литературой. Что касается богослужений и молебнов перед началом боевых действий, то их эффективность разные источники оценивают по-разному, но это и понятно. Очень низко оценивали эффективность проповеднической работы на войне органы печати, вообще негативно относившиеся к войне и обвинявшие «все и вся». Достаточно прохладно отнеслись к служению священников на войне офицеры. Сами зараженные индифферентизмом, они, кроме того, недооценивали роль коллективного богослужения, не стремились использовать его для поднятия боевого духа солдат, а иногда и чинили препятствия священникам. Само духовенство как раз видело в коллективном богослужении большой потенциал. «Придет человек на молитву с холодным сердцем, вдруг запели все, он невольно начинает подтягивать и увлекается общей молитвой»[161], – вспоминал о. Митрофан (Сребрянский). Такое коллективное действие способно не только одушевить и сплотить войска перед атакой, но и удержать их от пессимизма во время продолжительных отступлений, которыми так богата была Русско-японская война.
В то же время часть богослужений хотя и проводилась с большой торжественностью и в присутствии полкового и армейского начальства, носила не только обязательный, но и формальный характер. Это были обязательные богослужения, проводившиеся по указанию главнокомандующего.
Некоторые из богослужений проводились также по желанию великих князей и княжон, по случаю рождения наследника престола, дней тезоименитств и больших религиозных праздников. Проповеди на таких богослужениях не отличались оригинальностью или продолжительностью. Здесь гораздо большее значение имела общая обстановка единения без различия сословий и званий[162].
Гораздо большее значение имели богослужения в полковых церквях, менее обязательные и формализованные. Проповеди на таких богослужениях могли составляться священнослужителями самостоятельно, а могли использоваться «беседы», публиковавшиеся в «Вестнике военного духовенства».
Из опубликованных в «Вестнике» проповедей (проанализировано 29). Одна была посвящена «вере, царю и Отечеству», 6 – войне с Японией (но в различном контексте), 7 – вопросам, связанным с военной службой в целом, 15 – различным богословским темам, в том числе и с историческими примерами, и привязанным к военной службе.
Гораздо более разнообразна тематика проповедей, упоминавшихся о. Митрофаном (Сребрянским). Из упомянутых им 55 проповедей и поучений богословским вопросам было посвящено 28, войне с Японией – 17, особенностям военной службы и солдатского быта – 8, и лишь в пяти случаях темой проповеди становилась верность вере, царю и Отечеству. Если тематика опубликованных поучений относительно просто классифицируется, то в практической деятельности «живости» было гораздо больше. Относительно небольшое количество проповедей можно однозначно отнести к богословским, объясняющим обрядовую сторону, историю религиозных праздников. Почти все проповеди, отнесенные во втором случае к «богословским», непременно содержали мотивационный момент, призывая солдат к терпению, исполнению своего долга перед Отечеством, приводя исторические примеры героизма и т. д. Война как самостоятельная тема выделяется не сразу – с осени 1904 г. Чаще всего она возникает в двух контекстах – необходимость убивать и опасность быть убитым. Это очень серьезный мотивационный момент. Объясняя солдатам необходимость убивать, пусть иногда и в упрошенном виде, священник как бы снимает с них ответственность за это деяние. Призывая со смирением относиться к смертельной опасности, он создает дополнительный мотивационный ряд: страдание, даже смерть на войне – залог искупления грехов и спасения. Те же сюжеты возникают в проповедях, касающихся особенностей военной службы и солдатского быта. При этом образцы проповедей, повышающих нравственность солдат (о вреде пьянства, богохульства и т. д.), используются весьма редко и лишь в самом начале войны. В остальных случаях речь идет о необходимости переносить тяготы солдатского быта безропотно. Интересна одна вскользь упомянутая проповедь о воде и молитве[163]. Тема верности традиционным идеалам («За веру, царя и Отечество») в чистом виде используется редко, в основном в связи с убийством великого князя, с начинающимися революционными событиями. Сама по себе, вне этого контекста, она практически не используется.
162
Хотя это единение и носило условный характер. На такие богослужения солдат выстраивали офицеры, а впереди стояло начальство. Образцом проповеди на такого рода богослужениях стала «Речь о любви и преданности к царю (по поводу войны с Японией)», опубликованная: Вестник военного духовенства. 1904. № 10. С. 301–302.
163
О. Митрофан (Сребрянский) упоминает, что говорил о том, что вода очищает телесно, а молитва – духовно. Это особенно актуально в тех антисанитарных условиях, в которых в этот момент оказалась армия – из-за недостатка воды и еды, а также в обстановке начинавшейся эпидемии желудочно-кишечных заболеваний, в том числе и тифа.