У Тура (чаще пишут при Пуатье, 732 г.), хотя большая часть франкского войска, возможно, и была в седле, тактика была, как прежде, оборонительной в характерном для пехоты построении (фаланга). (Подавляющая часть франкского войска (ок. 30 тыс.) была представлена пехотой, которая и вынесла основную тяжесть боя, отбив все атаки арабской конницы. – Ред.) Даже отступление сарацин (арабов и др.) под покровом темноты не побудило франков к преследованию (каким образом тяжелая конница и пехота могли преследовать легкую конницу арабов?). Утверждают, что во времена Карла Великого все важные персоны и их ближайшее окружение были приучены нести службу в седле, и к концу его царствования большая часть франкских новобранцев должна была состоять из всадников, тогда как пехота все больше и больше теряла значение. Карл также пытался лучше, чем раньше, оснастить рекрутов оружием и доспехами. В королевских указах подробно говорилось, что местным военачальникам «следует тщательно следить, чтобы воины, которых они должны вести в бой, были полностью снаряжены: то есть чтобы у них были копье, щит, шлем, кольчуга, лук, две тетивы и двенадцать стрел»[16]. По этой причине франки в первые годы IX века начали отходить от своего обычая сражаться исключительно пешими и стали поручать коннице все важные операции.
Этот процесс можно считать завершенным, когда Карл Лысый издал соответствующий указ[17]. То ли лишь утверждая существующее положение вещей, то ли учреждая новый порядок, этот указ весьма характерен для времени, когда страна оказалась полностью в руках конницы. Из причин, которые привели к такому завершению, самой важной были особенности противников, с которыми франкам приходилось иметь дело в IX и X веках. Норманны в западных франкских королевствах (Франция) и мадьяры в восточных франкских королевствах (Германия) совершали грабительские набеги; успех в них зависел от быстроты передвижения. Отряды викингов, высадившись со своих дракаров, как правило, захватывали коней страны, в которую вторгались, а потом разъезжали повсюду, всегда оставляя далеко позади медленно передвигавшихся местных жителей. Венгерские конные лучники совершали набеги в самое сердце Германии (доходили даже до Центральной Франции, юга Италии (южнее Неаполя), а также Фландрии. – Ред.) и все же успешно избегали преследования. Для противодействия подобным набегам пехота была совершенно бесполезна; как и римлянам в IV веке, франкам нужно было полагаться на конницу.
[Этот перелом в военной истории Европы совпал с распадом всей центральной власти в ходе крушения династии Карла Великого (Каролингов). В отсутствие какого-либо организованного центра сопротивления оборона империи легла на плечи местных графов, которые теперь становились полунезависимыми суверенами. Чтобы получить защиту на время войны и анархии, владельцы или арендаторы земельных участков стали повсюду отдаваться под покровительство этим мелким правителям. Одновременно и по тем же причинам свободные граждане победнее тоже отдавались под покровительство землевладельцев. Так установилась феодальная иерархия и возникла новая военная система, когда граф или герцог вели в бой своих пеших или конных вассалов.]
Какой бы политически ретрогрессивной ни была эта система, у нее были и свои успехи: мадьяры были разбиты близ Мерзебурга (так у автора. См. приложение. – Пер.) (933) и в сражении на р. Лех (у Аугсбурга, 955) и оттеснены на Среднедунайскую низменность, где истребили славян, живших здесь до прихода венгров, историческая родина которых – Зауралье (ближайшие «родственники» венгров – ханты и манси. – Ред.), скоро приняли христианство и стали порядочным членом европейского сообщества. («Порядочным членом» венгры стали после того, как захваченных в плен в битве на р. Лех венгерских короля и представителей венгерской знати немцы повесили. После этого венгры стали потише, приняли христианство и т. д. – Ред.) Грабительским набегам викингов положили конец, изгнали их из опорных пунктов в устьях рек и ограничили единственным владением – Нормандией, где скандинавы, как и мадьяры, ассимилировались с остальным феодальным обществом. Силой, которая одержала эти победы и спасла Западную Европу от возврата ее севера и востока к дикости и язычеству, был одетый в доспехи всадник. Чему же тогда удивляться, если современники прославили этого конного воина, возвеличили рыцарское сословие и полагали, что никакая иная форма боеготовности не заслуживала развития? Увековечение феодального рыцарского духа на четыре сотни лет послужило наградой за его триумфальные действия в конце раннего Средневековья.