Значение математики и других наук в армии того периода вышло за рамки военного образования. Роберт Куимби изучает геометрические тактические системы и связанную с ними дискуссию между боевыми порядками ordre mince (максимизацией огневой мощи) и ordre profond (оптимизацией ударной силы) [Quimby 1957]. Джон Линн отмечает преобладание науки и инженерного дела в военных статьях “Encyclopédie” [Lynn 2001]. Азар Гат изучает влияние и веру в науку вообще и математику в частности как основу для установления «универсальных принципов войны» [Gat 2001]. Другие ученые, такие как Дж. Б. Шэнк, Кен Алдер и Ален Бербуш, исследуют, как ньютонианство и другие научные подходы повлияли на военно-морские практики, военно-инженерное дело и артиллерию, включая весьма важную систему Грибоваля[36]. Медицинская наука, рассматриваемая в этой книге, также расцвела и добилась важных успехов в области гигиены, профилактической и лечебной медицины в отношении физического и эмоционального состояния солдат. Эти исследования подтверждают значительный рост и разнообразие математических и научных изысканий, связанных с Военным просвещением и технологической гонкой вооружений XVIII века, в особенности в военно-морском флоте.
Дополняя эти научные подходы, продвигаемые специалистами, в Военное просвещение во Франции внес культурный вклад и гораздо более широкий круг мыслителей. Мода на философию подтолкнула многих людей на участие в процессе «совершенствования» войны и военного механизма во всех аспектах: стратегическом, тактическом, логистическом, культурном и нравственном. Энциклопедисты фиксировали самые последние знания о военном деле; женщины в парижских салонах выступали за отмену смертной казни для дезертиров; военные министры внедряли новую политику; офицеры писали трактаты, мемуары, путевые дневники, романы и эссе о войне и цивилизации дома и за границей. Будучи родиной повсеместных военных проблем и эпицентром интеллектуального очага esprit philosophique, Франция обладала всеми ингредиентами для собственного процесса военного просвещения, который развернулся на континенте и по всему миру.
В период «долгого XVIII века» Французское государство считало главным приоритетом военный успех на Европейском континенте и лишь разрабатывало концепцию империи и «колониальные механизмы»[37]. Тем не менее в контексте Военного просвещения глобальные перспективы отражали важную область интересов. Это не вызывает удивления с учетом того, что изучение и межкультурный контакт также были ключевыми чертами Возрождения. Международные экспедиции были все в большей степени нацелены на сбор информации о природе и человечестве. Научные институты отдельных стран вступали в международное сотрудничество, чтобы определить и решить медицинские и геофизические задачи [Outram 2013: 54]. Литература о путешествиях, этнография и сравнительная история были в эпоху Великих географических открытий важными и популярными жанрами[38]. Читатели во Франции и за рубежом с увлечением читали трактаты о путешествиях, например “Description dun voyage autour du monde” («Описание путешествия вокруг света», 1771) военного офицера и позднее мореплавателя Луи Антуана де Бугенвиля (1729–1811) и литературный отклик на него Дидро “Supplement au voyage de Bougainville” («Дополнение к “Путешествию” Бугенвиля», 1772). Исторические, этнографические работы и энциклопедии, например “L’histoire philosophique et politique des etablissements et du commerce des еигорёепз dans les deux Indes” («Философическая и политическая история о заведениях и коммерции европейцев в обеих Индиях», 1770) аббата Гийома-Тома Рейналя, также завоевали большую популярность. В период между 1770 и 1787 годами во Франции вышло более 30 разных изданий “L’histoire des deux Indes”; более 50 изданий были опубликованы за рубежом, также вышел ряд сокращенных версий[39]. Наполеон Бонапарт брал книгу с собой в Египетскую кампанию.
К концу XVIII века Франция путешествовала, отправляла миссионерские и научные команды, учреждала торговые посты, колонизировала земли на шести из семи континентов (за исключением Антарктики) и отправлялась в плавания по трем из пяти мировых океанов (обширному освоению Северного Ледовитого и Южного океанов мешал лед). Торговцы активно работали в пунктах работорговли в Западной Африке, на плантациях сахарного тростника и в исправительных колониях стран Кариб-ского бассейна, в пунктах торговли рыбой и пушниной в североамериканских колониях, comptoirs[40] на Индийском субконтиненте и в Китае, военно-морских форпостах на Мадагаскаре и Маскаренских островах, а также в экономических центрах в Средиземном море[41]. В ту эпоху меркантилизма французская корона инвестировала и утверждала монополии для частных компаний, например Ост-Индскую компанию, а также стремилась завоевать главную роль в мире глобальной торговли. Французская колония Сен-Доминго, современное Гаити, была главным производителем сахара в мире. Людовик XV, Людовик XVI и их министры сосредоточились на колонизации и контроле французской части острова, заселении плантаций рабами и защите ценного человеческого и материального груза, перевозимого на кораблях на остров и с острова. Военно-морские и наземные подразделения, носившие название compagnies/ranches de la marine (отдельных рот морской пехоты), а также столичные регулярные армейские части входили в колониальную и торговую диаспору. Их задачей было охранять и защищать интересы Франции, обосноваться в качестве колонистов (эта практика получила название военной колонизации) и помогать частным военным, нанятым торговыми компаниями, особенно в военное время, когда торговые пути и пункты становились магистралями и местами военных действий.
37
См. [McClellan, Regourd 2012]. На тему колониальной медицины см. [McClellan 1992; Pluchon 1985; Hannaway 1993; Osborne 2014; Charters 2014b]. Обзор французского колониализма той эпохи см. в [Pluchon 1991].
39
Подробную информацию по этому вопросу см. в [Outram 2013, гл. 5]. См. также [Duchet 1971]. По теме “Histoire des deux Indes” Рейналя и проявлений неоднозначности к сфере торговли в XVIII веке см. [Terjanian 2013].
41
Двухтомное исследование, опубликованное