Перед отправкой в публичной дом девушек приводили в надлежащий вид: кололи кальций, чистили зубы и кожу, купали в дезинфицирующих ваннах, откармливали и оставляли загорать под кварцевыми лампами.
Мужчины не лишали себя удовольствия и никогда не отказывались от такого способа поощрения, прекрасно зная, что женщины в борделях — такие же заключенные, как они. Мужчины, которым разрешалось посещение борделя, подвергались унизительному медосмотру. Эсэсовский врач мазал их гениталии специальным кремом. Еще раньше их на весь лагерь выкликали на посещение борделя, куда их конвоировала охрана. Многие "награжденные" были настолько больны и истощены, что физически не могли воспользоваться предоставленной возможностью.
Когда женщины «изнашивались» или получали венерические заболевания, их отправляли обратно в лагерь, где они умирали. Несмотря на все это, положение проститутки в условиях концлагеря многие узницы считали престижным.
Из-за принудительной стерилизации женщины беременели не часто, в большинстве случаев их сразу же отправляли на принудительный аборт. Рожать разрешали лишь немкам. Женщины должны были вернуться к работе через неделю и могли видеть малышей лишь в перерыве. Местные медсестры старались помочь новорожденным, но большинство почти сразу умирали.
После прибытия в лагерь к женщинам подошли эсэсовцы и объявили, что ищут волонтеров для легкой работы. Кто-то спросил, что это за работа.
Эсэсовец, обращаясь к девушкам, стал расписывать прелести работы:
— Это очень легкая работа, зато будет много хлеба. Тебе придется общаться с мужчинами, и тебе сделают маленькую операцию, чтобы ты не забеременела, а через полгода ты выйдешь из лагеря, ты еще молода, и будешь на свободе-
Для многих девушек работа в борделе была шансом на жизнь — или хотя бы на лучшую жизнь. Им издали показали девушку в красивом синем платье с черной тесьмой, с прической, на каблуках и в макияже, которая помахала им рукой, картинно улыбаясь. Некоторые сразу согласились. Условия у работниц борделя резко отличались от остальных, У них было теплое жилье, каждая имела отдельную комнату с приличной мебелью, они получали пищу с эсэсовской кухни и красивое белье, которое поступало со складов, где хранились вещи убитых заключенных. Они получали необходимую врачебную помощь. Контраст между этими женщинами и остальными заключенными — голодными, оборванными, измученными, избитыми, — был разителен.
Для других женщин, куда попала Инна, началась унизительная процедура медицинского осмотра, ледяной душ и получение безликой формы. Страх, стыд, сексуальное насилие со стороны медицинского персонала — все это испытали женщины в первый же день прибытия в лагерь. Инна, красивая и статная, конечно, выделялась на фоне других женщин. Осматривая ее немец, спросил, может ли она шить. Инна на мгновенье задумалась, что ответить. Он повторил вопрос по- польски:
— Шить, шить, платье, пальто… — , на что Инна кивнула головой, еще не зная, правильно сделала или нет. Он отвел ее в сторону и вскоре за ней пришли. Молодая полька и эсэсовец. Они привели ее в пошивочный цех под названием «Верхнее ателье». Здесь моделировали, шили и вышивали платья для эсэсовских жен, создавали прекрасную одежду для тех, кто их даже за людей не считал; для жен тех, кто уничтожал евреев и политических противников нацистского режима. Для них шитье было иллюзорной надеждой на спасение от газовых камер и печей.
Под шум швейных машинок эти женщины составляли планы сопротивления и даже побега. В свете двух окон несколько женщин с белыми платками на головах сидели, склонившись над длинными деревянными столами, обложенными тканью, и шили, стежок за стежком. Они находились в подвале. Небо за окнами не символизировало свободу. Для женщин это было убежище.
Их окружали все атрибуты процветающего модного ателье. На столах — скрученные сантиметры, ножницы, катушки ниток. Рядом — стопки рулонов всевозможных тканей. Повсюду разбросаны модные журналы и жесткая бумага для выкройки. Рядом с основным рабочим местом находилась закрытая примерочная для клиентов. Швеи, в основном, еврейки, чуть младше или больше двадцати, из разных стран, во время работы разговаривали о родном доме, семье, иногда даже шутили на словацком, немецком, венгерском, французском, польском.
Чаще всего лагерному ателье заказывали одежду для повседневной носки, женское нижнее белье и роскошные вечерние наряды. За свою изнурительную работу портнихи, разумеется, ничего не получали, обращение с ними было не намного гуманнее, чем с остальными узниками. За любой проступок женщин, несмотря на все их мастерство и прилежание, ждала газовая камера. Когда нацистам пошитая в Освенциме одежда приходилась особенно по вкусу, они выдавали портнихам «премию» — кусочек хлеба. Иногда отличившейся швее позволяли принять душ или поспать в чистой постели. Чтобы выжить, швеи были готовы шить круглосуточно без сна и отдыха. Однако, несмотря на все их старания, многим из этих тружениц, выжить было не суждено.