У нас теперь весна снег давно стаял трава растет даже во дворе, и теплый ветер дует с юга где ты живешь.
И я часто о тебе думаю.
Аня Сазонова»
— Аня Сазонова! — тихо сказал Петр, глядя на Ивана с необычным блеском в глазах, — имя-то какое! Ласковое, звучное. Сколько ей лет сейчас?
— Когда письмо писала, было четырнадцать, теперь шестнадцать!
— Да-а, самый возраст такие письма писать, — в голосе Петра зазвучали печальные нотки, — а у меня никого нет. Старики мои померли от тифа в Гражданскую войну, я в ЧК работал, спать было некогда. Не женился, так, и живу один.
— В ЧК работал? — повторил Иван, не отрывая глаз от куста, — стало быть людей приходилось убивать?
— Приходилось! Либо ты убьешь, либо тебя убьют. Такой век нынче, смутный. Но мне меньше досталось, чем другим. Я больше на аресты ходил, с группой, и даже следователем был, два года.
— Зачем бросил? — Иван внимательно глянул на него, — разве здесь лучше?
— Лучше, — решительно сказал Петр, — во-первых, живу как в семье, свои ребята, на всем готовом. Надоело одному в квартире жить.
И работа другая, чистая. Идет враг — бей его. Душой отдыхаю от прошлого.
— Это ты правду сказал, а ранка-то навылет, на пра¬вой руке — это в ЧК заработал? — спросил Иван, не заметил, как краска бросилась в лицо Петра Анохина.
— Нет, это еще с Первой войны. Однако идем, уже час ночи. В четыре смена.
Они выбрались из норы, бесшумно ступая по мокрой от росы траве, через две минуты улеглись возле Джека, в окопчике. Пока читали письмо Ани Сазоновой, взошла луна, озарила голубым светом лес, проложила серебристую дорожку через реку.
— Джек чего-то учуял, — тихо сказал Иван, — вишь, уши торчком, вперед, и смотрит туда же, на реку… — Ничего не вижу, — Петр с минуту рассматривал реку в бинокль, обернулся к Ивану.
— Я тоже не вижу, — Иван не отрываясь смотрел на черную гладь воды, — а слышу. Зайцы плывут, на наш берег. Здесь узкое место, они знают.
— Какие зайцы, Ваня? — Петр встревожено нагнулся к нему, — шутишь?
— Нет, не шучу, — мрачно ответил Иван, — спустись к реке, увидишь.
— Да с чего ты взял?
— Плеск воды, так только заяц напуганный плывет. Заяц воды боится, даже от лисы в воду не пойдет. Он в воду идет, только ежели ему бежать больше некуда, ни назад, ни в сторону, как на охоте, с собаками…
Петр молча взял бинокль, исчез из окопчика, в сторону реки. Вернулся через пять минут, тяжело выдохнул:
— Ты прав, плывут зайцы, несколько штук видел! Может там кто охоту на них устроил?
— Не похоже. Два года здесь дозор несу, такой охоты не видел, и выстрелов с той стороны сроду не слыхивал, Иван приподнялся на локтях, смотрел на темную по¬ лоску левого берега за рекой, — там люди, много людей, по всему берегу.
— Люди… — Анохин снял трубку полевого телефона, крутанул ручку, прикрыв ладонью трубку, говорил хрипло, приглушенно: — Товарищ капитан! Анохин! Пока все было в порядке. Тишина. Да. Только что обнаружили зайцев, плывут с той стороны. Кедров говорит, что плывут от людей, на том берегу. Вести наблюдение? Есть!
Он положил трубку, подвинул ручной пулемет «Льюис» ближе к краю окопа, проверил замок, замер, глядя на запад: — Не нравится мне это! Могут серьезную провокацию устроить, как японцы в тридцать девятом, человек двести сразу пошлют на наш пост. Пока помощь придет, отбиться трудно. Если что, как договорились, я с пулеметом займу первый окоп, ниже по склону, а ты второй, с гранатами. Большой отряд нам не остановить. Наше дело задержать его хоть на время и известить заставу. Если увидишь, что конец, отходи к норе, по склону холма. Чего молчишь? Понял?
— Понял, — кивнул Иван, — только может все обойдется. Много было разных слухов за эти дни. Подождем.
Прошло полчаса.
— Петр, может еще раз позвонить? — Иван отвел взгляд от реки, лег на спину, молча рассматривал мерцающие над головой звезды. На той стороне реки с грузовых прицепов один за другим сползали длинные понтоны, в темноте люди танками оттаскивали понтоны метров на сто выше по течению, на тросах спускали каждый понтон к быстро растущей ленте через реку.
— Чего звонить? — Петр оторвался от бинокля, глянул на Ивана, — уже звонили! Вишь, как работают! Спокойно, как дома. Знают, что им никто мешать не будет. Однако, скоро должны начать обстрел. Не знаю, Иван, доживем ли мы до завтра, но запомни эту минуту. Война начинается…