— Здорово, драгуны! — отвечал Бабка-Малый. — Откуда вас принесла нелёгкая?
Обменявшись такими любезностями, гусары заказали себе чай. Девушка с толстыми и красными щеками принесла им чайник и два стакана.
— В охотку выпью, — сказал Коршунов, налил на блюдечко кипятку, повалил стакан, сполоснул и не спеша нацедил чаю.
Но едва он сделал глубокий глоток, как его лицо перекосилось, и он стал плеваться на обе стороны.
— Что это такое? — закричал он наконец. — Чем здесь поят? Что это такое? Куда мы попали? Это трактир или это аптека?
Тогда Бабка-Малый отхлебнул со своего блюдечка, и его лоб перекосило морщинами. Он отставил стакан и вылил всё блюдечко в полоскательницу. Чай был и горячий, и холодный вместе. По краям горячий, а в середине было запрятано нечто такое, точно во рту таяла льдинка, и пахло, как аптека.
— Фрелен! — закричали они. — Фрелен! Честных людей среди бела дня травите.
Испуганная девушка прибежала и начала объяснять, взмахивая руками:
— Это мятный чай! Мятный чай! Все пьют. Я ничего не знаю. Это здесь очень нравится. Очень полезно…
— Кому полезно, а кому и нет, — сказал Бабка-Малый. — Дайте-ка нам лучше кофею…
— Сейчас дам, сейчас дам, — говорила девушка, спешно убирая чайник.
Но едва она поставила кофейник и молочник на стол, как драгуны хором закричали:
— Кофею! Кофею! Кофею нам!
Девушка недовольно махнула рукой.
— Не будет кофе! Нет! Нет!
Драгуны орали ещё громче. Немногочисленные гости трактира из приезжих крестьян с любопытством и опаской глядели на происходившее.
— Чего ржут эти жеребцы? — спросил девушку Коршунов. — Не хотят ли они на выводку?
— Не будет им кофе, — отвечала девушка. — Они каждый пили по три кофейника. Это нельзя так пить. У нас так не пьют. Одна порция, и довольно. Хозяйка запрещает. Так один всё пьёт, а другим — нет.
— Кофею! — орали драгуны и стучали громадными сапогами с жёлтыми шпорами.
Девушка скрылась за стойку.
— Не будет вам кофе, — закричал Коршунов, — попаситесь на мятной травке, как в Тирульском болоте!
Услыхав это, Франтов посмуглел, и глаза его заискрились.
— Товарищи драгуны, — сказал он, странно усмехаясь, — чья это морда заглядывает к нам в окно?
Все обернулись и увидели Бетховена. Он задумчиво лизал стекло и рассматривал трактир.
— Чья это морда? — продолжал Франтов. — Разве это благородная морда? Это ж клоунская кляча. Её выбросили из цирка. Товарищи, он плясать только здорово умеет только и всего. Тут нет шарманки, а то бы я вам показал кое-что. Разве ж это конь? Такими конями в конюшне дыры затыкают, чтоб не дуло.
Тут, усмехнувшись ещё странней драгуна, Коршунов полез в карман и вытащил жёлтый портсигар с погоном.
— Покурим, что ль, — сказал он, вызывающе стуча о стол и обращаясь к Бабке-Малому так громко, чтобы все слышали. — Слыхал ты, чтоб человек на ходу штаны потерял от волнения? Л вот есть такие болота, где драгунских штанов выбор удивительный. Прямо не знаешь, какие брать на память. Я уже взял с портсигаром.
Тогда, посерев совсем, Франтов стукнул кулаком о стол и сказал:
— Товарищи драгуны, знаю я один полк. Там все лошади раньше навоз возили, а люди там первые навозники. Так вот, когда в одной комнате с вами, так не кажется ли вам, что тухлым воняет… Чистая зараза…
Коршунов, вытащив из портсигара папиросу, закурил её, стрельнул спичкой на драгунский стол и сказал:
— Бабка-Малый, когда обозники чесоточных лошадей будут на свалку отправлять, так не забудь, запиши ещё пятёрку. А то они о порядочных людей трутся и глаза мозолят.
— Товарищи драгуны, можете вы ещё терпеть или нет? закричал, вставая, Франтов, и за ним встали все драгуны.
Латыш в испуге прислонился к стенке.
— Долой гусар! — закричал Франтов, хватая винтовку и щёлкая затвором.
Весь трактир загалдел. Хозяйка закричала и села на пол за стойкой. Крестьяне повалили стулья, пробуя открыть окна, чтобы выскочить на улицу.
Тут Бетховен закричал таким густым басом, что стёкла задрожали. Он бил передними и задними ногами изо всех сил. Он кричал так отчаянно и грозно, что на двор стали сбегаться люди. Превосходство драгун длилось недолго.
Через двор бежали со всех сторон гусары.
— Наших бьют! — кричали они, на ходу вытаскивая шашки.
И когда они набили двор, как разъярённые быки, Франтов увидал, что дело плохо.
Он держал винтовку горячими от злости руками и целился в Коршунова. Коршунов стоял, усмехаясь, с обнажённой шашкой и с тихой грустью бил стаканы по сторонам.