Телеграмма французской делегации в Соединенных Штатах министру иностранных дел, в Алжир
Вашингтон, 15 июля 1944
Американская печать очень широко комментировала поездку генерала де Голля в Вашингтон. Все газеты публиковали на первых полосах информацию и фото о его приезде, программе пребывания, о его пресс-конференции и поездке в Нью-Йорк.
Решения, о которых сообщил президент Рузвельт на своей пресс-конференции и которые касаются роли Временного правительства в освобожденной Франции, также публикуются на видных местах и встречают всеобщее одобрение.
«Нью-Йорк таймс», 12 июля: «Рузвельт отводит Алжиру первостепенную роль».
«Чикаго дейли ньюс», 10 июля: «Здесь, в Вашингтоне, генерал де Голль вновь возродил старую дружбу между Францией и Соединенными Штатами».
«Чикаго дейли ньюс», 11 июля: «Президент рассеял тучи, омрачавшие наши отношения с армиями генерала де Голля, и устранил тягостное положение, которое сложилось со времени высадки наших войск в Северной Африке».
«Нэйшн», 15 июля: «Рузвельт в конце концов оставил безнадежную позицию, пытаясь прикрыть свой отход дипломатическими оговорками. Будем же признательны ему за это. Однако остается фактом то печальное обстоятельство, что наша страна еще раз оказалась вынужденной лишь под давлением событий принять политику, которую ей следовало проводить с самого начала».
Более едко и подчас более коварно выглядят комментарии «Ньюс-уик», которая вынуждена делать хорошую мину при плохой игре: «Усмиренный де Голль готов сделать половину пути навстречу Рузвельту».
Приводимая ниже статья Энн Маккормик, напечатанная в «Нью-Йорк таймс» от 12 июля, прекрасно отражает мнение руководящих кругов: «В жизни генерал де Голль нисколько не похож на то, как он выглядит на фотографиях. Он более человечен, менее суров, менее „грандиозен“ во французском значении этого слова. В его поведении, как и во внешнем облике, нет ничего, что напоминает обычный тип француза.
Компромисс в Вашингтоне по своей сущности свидетельствует о правильной политике, поскольку каждая из сторон добилась того, к чему она стремилась. На пресс-конференциях, которые последовали за их встречами, генерал де Голль и Рузвельт признали, что это явилось результатом „лучшего понимания“, но если они лучше поняли друг друга, то именно потому, что находились в ином настроении и в ином положении, чем это имело место в дни Касабланки. Конференция в Анфе состоялась в очень напряженный и тревожный для американского правительства момент, когда началось одно из самых рискованных предприятий, какое когда-либо затевалось. Рузвельт был слишком поглощен военными проблемами, чтобы внимательно прислушаться к требованиям генерала де Голля…
Что касается генерала де Голля, то он вынужден был кричать, ибо в то время Франции заткнули рот и ее голос был почти не слышен.
С тех пор он не перестает проявлять настойчивость, становится подчас невыносимым, когда добивается того, чтобы союзники не забывали, что Франция является державой, с которой следует считаться. Его действия заменяют собою живой голос его страны, между тем как другие хранят глубокое молчание, эмигрантские правительства имеют всего лишь символическое значение, и судьбы миллионов людей решают несколько человек на своих тайных совещаниях.
Сегодня генералу де Голлю уже нет необходимости говорить так громко, поскольку он знает, что скоро Франция сама заставит прислушаться к своему голосу. Никто, кроме соотечественников генерала, не встречал его так восторженно, как американцы, и уже одно это должно убедить генерала де Голля в горячих чувствах Соединенных Штатов по отношению к Франции. Человек, который в дни глубокого национального унижения так много сделал для поддержания достоинства своей страны, не может остаться равнодушным к таким овациям…
С другой стороны, и у президента стало больше оснований рассчитывать на Францию. Главный результат вашингтонской встречи состоит в том, что удалось рассеять недоразумения, порожденные неумеренной шовинистической болтовней об американских притязаниях на французские территории… Разумеется, американское правительство рассчитывало на обеспечение безопасности путем использования таких важных баз, как, например, Дакар, однако при непременном условии сотрудничества с французами, с соблюдением тех же принципов, какие положены в основу нашего сотрудничества с англичанами в Карибском море. Вот почему на своей пресс-конференции генерал де Голль заявил, что он получил заверения в отношении колониального вопроса, но что обеспечение международной безопасности в будущем может потребовать использования французских территорий и тем самым породить дискуссии.
Это предполагает признание того факта, что безопасность Франции, как и наша собственная безопасность, зависит от новой концепции и что французский государственный деятель отныне получает уверенность в том, что Франция будет участвовать в организации новой системы. Иными словами, это означает, что, находясь в зависимом положении, Франция должна была утверждать свою независимость; но по мере того, как она вновь обретет свободу действия и к ней станут относиться как к равной, она постепенно будет склоняться к признанию неизбежности взаимозависимости».
Телеграмма Анри Оппено Рене Массигли, в Алжир
Вашингтон, 12 июля 1944
Сегодня утром вместе с Альфаном я впервые встретился с Маккелоем и его сотрудниками.
Нам был вручен проект соглашения об отношениях между французской гражданской администрацией и союзным командованием, почти целиком основывающийся на тексте, выработанном в Лондоне. Нам были даны разъяснения о причинах и характере некоторых предложенных изменений. Завтра нам предстоит собраться для их предварительного изучения. Англичане, конечно, будут участвовать в этой второй встрече… Их участие приведет к тому, что улучшения, которых мы добьемся, будут иметь для Лондона такое же значение, как и для Вашингтона. В этих условиях вы, несомненно, сочтете желательным, чтобы отныне переговоры… целиком сосредоточились в Вашингтоне…
Телеграмма комиссара финансов Пьера Мендес-Франса генералу де Голлю, в Алжир
Вашингтон, 13 июля 1944
12 июля я виделся с Моргентау, который оказал мне превосходный прием. Между прочим, он выразил глубокое сожаление по поводу того, что недоразумения, возникшие недавно в связи с введением военных денежных знаков, свели к минимуму результаты, достигнутые во время моего прошлого визита, и отрицательно сказались на атмосфере, которая тогда была создана.
В соответствии с инструкциями генерала де Голля я воспрепятствовал тому, чтобы наша беседа пошла по пути конкретных переговоров. Тем не менее Моргентау сообщил мне, что он добился от президента определенного решения о благоприятном урегулировании валютной проблемы и о признании нас в качестве властей, выпускающих деньги. Он отметил, что некоторые детали еще следует уточнить, как, например, вопрос о порядке получения денежных знаков военным командованием. Он сказал, впрочем, что ни один из вопросов, подлежащих урегулированию, не вызовет затруднений. Я не добивался уточнений. У меня осталось благоприятное впечатление от беседы в целом.
Письмо президента Рузвельта члену палаты представителей Джозефу Кларку Болдуину
(Ставшее известным генералу де Голлю)
(Перевод)
Вашингтон, 19 июля 1944
Дорогой Джо!
Очень сожалею, что не имел возможности повидать вас в продолжение последних двух очень напряженных недель, проведенных мною в Вашингтоне; но это было невозможно в связи с пребыванием де Голля и т. п…Вместе с ним мы в общих чертах изучили совместные проблемы. Однако более подробно мы коснулись будущего Франции, ее колоний, обеспечения мира и т. п…Когда речь идет о проблемах будущего, он производит впечатление человека вполне сговорчивого, пока Франция рассматривается в качестве великой державы. Он очень чувствителен ко всему, что касается престижа Франции, но я думаю, что он просто эгоистичен.