— Африка (Дакар),
— Дальний Восток (в соответствии с развитием операций против Японии).
Состав военно-морского флота, насчитывающий в настоящее время 88 000 человек, будет сокращен до 68 000 человек не позднее 15 сентября 1945.
IV. D.G.E.R. (Direction g?n?rale de l'enseignement et de la recherche)
D.G.E.R. разработает штаты, сокращенные по сравнению со штатами военного времени. Оно предоставит в распоряжение каждого управления лишний состав.
Службы технического обеспечения будут сведены к минимуму.
V. ВОЗДУШНО- ДЕСАНТНЫЕ ДИВИЗИИ
В соответствии с предложениями, представленными генштабом Национальной обороны 26 мая, будет сформировано в рамках программы 1945–1946 2 десантных дивизии, одна из которых будет создана в 1945, вторая — в 1946.
Десантные дивизии входят в состав сухопутных войск. Имеющиеся парашютно-десантные подразделения будут приданы сухопутным войскам к 1 июля 1945.
VI. ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЙ ЭКСПЕДИЦИОННЫЙ КОРПУС
Принято решение создать армейский корпус из 2-х дивизий для участия в операциях на Дальнем Востоке.
VII. РАЗНОЕ
Морской транспорт.
Генштаб Национальной обороны будет продолжать переговоры по передаче Франции из объединенного резерва союзников транспорта «Виль д'Оран» не позднее 1 июля 1945.
Корабли торгового флота, изъятые у Германии, не будут передаваться в объединенный резерв.
Воздушный транспорт.
Министр авиации будет максимально использовать имеющиеся бомбардировочные авиационные группы в качестве [654] транспортных самолетов для сообщения между Северной Африкой и Францией.
VIII. Проекты предусмотренных выше постановлений должны быть переданы главе правительства не позднее 1 июля 1945.
ПОСТАНОВЛЕНИЕ О НАЦИОНАЛИЗАЦИИ ВОЗДУШНОГО ТРАНСПОРТА ОТ 26 ИЮНЯ 1945
Временное правительство Французской Республики
Постановляет:
Статья Первая. - Государству передается с 1 сентября 1944 право собственности на акционерный капитал компании «Эр-Франс». Также государству передается право собственности на акции компаний «Эр-Блё» и «Эр-Франс — Трансатлантик»...
Ст. 2. — Компенсации акционерам указанных выше предприятий в соответствии с мерами, предусмотренными в статье первой, приведенной выше, будут установлены совместно министрами авиации, финансов и национальной экономики, общественных работ и транспорта, связи, по предложению специальной комиссии, действующей в соответствии с положениями закона от 11 июля 1938 о деятельности страны в военное время.
Ст. 3. — Декретом, принятым Советом министров до 30 октября 1945, будет определена доля акций указанных выше компаний, собственность которых может быть передана или переуступлена:
— государственным органам во Франции и в заморских департаментах;
— публичным службам или учреждениям с правами юридического лица и финансовой самостоятельностью;
— профессиональным объединениям в области общегосударственных интересов;
— обществам смешанной экономики с преобладанием государственного капитала.
Ст. 4, 5, 6. — (...)
Париж, 26 июня 1945
Ш. де Голль. [655]
От имени временного правительства Французской Республики:
Министр авиации: Шарль Тийон.
Министр внутренних дел: А. Тиксье.
Министр финансов и национальной экономики: Р. Плевен.
Министр транспорта и общественных работ: Рене Мейер.
Министр сельского хозяйства, и.о. министра связи: Танги-Прижан.
Министр по делам колоний: Поль Жакоби
РЕЧЬ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ ПО РАДИО ГЕНЕРАЛОМ ДЕ ГОЛЛЕМ 12 ИЮЛЯ 1945
Два месяца тому назад война в Европе завершилась победой. После неслыханных испытаний мы стоим на ногах, но мы тяжело ранены. Ни один здравомыслящий человек не сомневается, что для нашего выздоровления и обновления требуется много усилий, энтузиазма и сознательности. К тому же, несмотря на все трудности, с которыми мы сталкиваемся на каждом шагу внутри и вне страны, мы все-таки начали наш путь по дороге, ведущей вверх, а не вниз. Но в священном деле национального обновления вот уже близок важнейший момент, когда мы воссоздадим наши национальные институты власти, которые еще раз были сметены бурей истории нашей страны.
Еще раз? Увы! На протяжении полутора веков у нас было тринадцать конституций, не считая многих временных. Можно сказать, что в среднем каждые двенадцать лет в нашей стране ниспровергались основы государства и нормы его существования. Не приходится говорить о последствиях подобной нестабильности, сказавшихся на внешней безопасности, внутреннем развитии, нравственной целостности государства, приведших к шести вторжениям, многим гражданским войнам, многочисленным мятежам, беспорядкам и государственным переворотам. И в свою очередь, беды родины постепенно поглотили сменявшие друг друга режимы, хорошими ли они были или плохими. Этот своего рода заколдованный круг придал нашей общественной жизни характер прерывистый, беспокойный, полный импровизаций и, в целом, пагубный. Конечно, мы смогли выжить, платя за издержки потрясений материальным и моральным капиталом Франции. Но в мире, [656] где величие других стран постоянно росло, ценность этого капитала не переставала падать. В конце концов, мы чуть было не скатились в пропасть, в которой рисковали потерять все вплоть до независимости. Да, мы выходим из нее благодаря чуду, но со слишком малыми запасами жизненных сил, чтобы позволить себе терять еще. Это не значит, конечно, что нам достаточно хорошей конституции, чтобы обезопасить себя от всех бед, ведь в мире не все так просто! Но это означает, что от того, каким образом мы будем строить нашу государственность, в большой степени зависит будущее Франции.
С 1875 и до середины 1940 мы жили при конституционном режиме Третьей Республики. Сквозь призму времени и страшных событий, происшедших с момента ее падения, мы можем теперь ясно судить о ней. При этом режиме, длившемся шестьдесят пять лет, во Франции была восстановлена ее военная мощь, разрушенная в ходе бедствий 1875, восстановлена великая империя, установлены прочные альянсы, обеспечена свобода граждан, развивалось образование, создано достаточно широкообъемлющее социальное законодательство, выиграна великая война 1914–1918, возвращены Эльзас и Лотарингия. Таким образом, этот режим нельзя целиком и полностью осуждать. Но, с другой стороны, ясно, что этот режим, каким он был задуман в 1875 и как он развивался впоследствии, с годами уже перестал соответствовать условиям нашего сурового времени.
В наш век, когда во всех областях жизни ускоряется механизация, когда внешние и внутренние проблемы встают все быстрее и становятся все более сложными, когда задачи правительства и его администрации всемерно возрастают, когда современные средства разрушения ставят под непосредственную угрозу плохо защищенную страну, уже недостаточно иметь государственную систему, подобную той, что была у нас в начале этой войны и страдала от паралича. Я верю, что сейчас мало французов, не пришедших к такому же убеждению. Я даже полагаю, что в нашем народе существует практически единое мнение, диктуемое здравым смыслом и чувствами, о тех основных изменениях, которые необходимо внести в будущую конституцию по сравнению с конституцией 1975. В свое время, то есть довольно скоро, я публично оглашу свою концепцию по этому поводу. Сегодня же я просто сообщу, каким образом правительство планирует призвать страну решить, каким будет ее собственный режим. [657]
Во-первых, сама страна должна высказаться, потеряли ли свою ценность институты Третьей Республики. Они пали не под ударами французского народа. Причина этого краха — вторжение и его последствия. Сегодня никто не вправе решить, потеряли они свою силу изначально или нет, кроме как сам народ. В октябре мы все будем прямым и всеобщим голосованием избирать ассамблею и решать, будет ли она учредительной, то есть дадим ли мы ей полномочия выработать новую конституцию.
Если большинство избирателей решит, что нет, это будет означать, что предыдущие институты сохранили с самого начала свою значимость. Тогда ассамблея, которую мы выберем, будет являться Палатой депутатов. Затем состоятся выборы Сената. После этого Палата и Сенат смогут объединиться в Национальную ассамблею для изменения конституции.
Если же, напротив, избирательный корпус решит большинством голосов, что ассамблея должна быть учредительной, это будет означать, что он считает, что институты, созданные до 1940, более недействительны. В таком случае, правительство будет считать необходимым, чтобы страна одновременно регулировала деятельность государственных органов до того момента, когда будет введена в действие новая конституция. Не регулировать ничего означало бы сделать из Ассамблеи всевластный орган, поглотивший все государственные функции, без всякого права обжалования и без ограничения полномочий, даже по срокам. Подобная диктатура влечет за собой самые серьезные последствия, особенно в этот трудный период, который мы сейчас переживаем. Мы не думаем, что можно обдуманно допустить, чтобы все касающееся жизни страны, империи, даже самого существования граждан, может зависеть в течение неопределенного времени исключительно от первых шагов данной Ассамблеи. В мире уже есть опыт многих подобных всевластных и являющихся единственным органом власти ассамблей. Этот опыт почти всегда плохо заканчивался.