Зелень первой пробивающейся травы украшают желтенькие пушистые подснежники, река освобождается ото льда, льдина прет на льдину, гормоны бушуют. Ехать еще довольно далеко, а гормоны уже через край плещут, покоя Ване не дают.
Вот появилось стадо коров, бык беснуется на фоне неистовствующей реки – картина красивая, но Ване уже не до любований пейзажами. Остановил машину на пустынном берегу, предложил:
– Давай, Светик, выйдем, подышим.
Света нехотя оторвалась от любимого:
– Устал?
– Ага, аж в глазах рябит.
– Бедненький мой. – Девушка погладила Ванину голову, поцеловала в лоб. – Что ж ты молчишь‑то, Ванюша?
– Ой, полежать надо маленько. Я сегодня всю ночь не спал, героически боролся с преступностью и все такое прочее… – Ванюша открыл заднюю правую дверь, снял с сиденья покрывало, постелил метрах в десяти от авто, лег. – Погладь мне голову, пожалуйста.
Любимая присела на колени, склонилась над ненаглядным, стала нежно массировать ему виски и мурлыкать:
– Не жалеешь ты себя совсем, мой герой: после работы отдыхать нужно, а ты все со мной да со мной… – Подружка собрала свои длинные волосы в пучок и, как кисточкой, стала щекотать лицо парня.
– Не могу я без тебя, Светик, ни секунды прожить без тебя не могу! – Дальше Ваня стал декламировать: – День, проведенный без тебя, я считаю прожитым напрасно, несмотря на то что, – пальцы непроизвольно начали расстегивать пуговки на кофточке у Светы, – несмотря на то что вокруг весна, птицы радостно и весело поют свои брачные песни, на ветвях моей души глубокая серая и тоскливая осень. – Поправился: – Это без тебя осень, а с тобой… – Пальцы орудуют со сложными механизмами за спиной, под кофточкой. – …А с тобой, Светик, всегда весна!
Света страстно прижалась к любимому:
– Смотри, Ванюш, какие подснежники красивые, пушистенькие…
– Ага, пушистенькие… – Света не дала возможности договорить, губы возлюбленных соединились в долгом страстном поцелуе.
Дальше все пошло как маслу: стадо коров вместе с быком стало наблюдать, как Ваня со Светой в порыве непреодолимого влечения, будто после многолетней разлуки, окунулись в пучину страсти. Что поделаешь – молодость!
– Представляешь, – уф-уф, ни выходных, – уф-уф, ни проходных…
– Ванюш-Ванюш-Ванюш…
Ледоход: огромные льдины грохочут, по берегам, образуя заторы, друг на друга нагромождаются, вода в реке шумит, бурлит, пенится, прибывает. Красота!..
В самый ответственный момент, несмотря на страстные «охи» и «ахи» Светы, Ваня наконец‑то обратил внимание на подозрительные чавкающие звуки, раздающиеся со стороны автомобиля, обернулся. Бык аппетитно жрал его рубашку, лежащую на заднем сиденье! В кармане рубашки все документы! Карман хоть и застегнут на пуговичку, да быку‑то какая разница, все равно ведь сжует…
Справедливости ради нужно отметить: бык вовсе даже не глумился над Ваней, просто решил восстановить силы после обхаживания коров. Но ведь не таким же образом!
– Скотина!
Света, почувствовав паузу, пришла в себя:
– Кто?!
– Да не ты! Бык!
Ни на секунду не желая расставаться с любимой, он оперся левой рукой о землю, правой подобрал лежащий рядом большой камень и метнул в быка. Но так как поза для броска была довольно неудобной, как бы вывернутой, попал в стекло передней двери, а бык от неожиданности почему‑то стал продираться вперед, сквозь салон. Рогами прорубил в крыше машины две дыры, и, пытаясь продвинуться поглубже, будто осеменяет кого, порвал крышу. Как промокашку. Видать, восстановил силы в полной мере.
Это произошло очень быстро. Ваня вскочил на ноги и, не веря своим глазам, прохрипел:
– Урод!!!
Все‑таки зрение не обмануло: крыша была порвана и передняя часть взволнованного животного находилась в салоне. А как же не волноваться? Бык озирается по сторонам, а обстановка‑то совершенно незнакомая, да и тесно к тому же. Кажется, все сиденья сплющились.
У Светы широко раскрылись красивые глаза, и она воскликнула:
– Приехали!
Натягивая на ходу брюки, Ваня, тоже не на шутку взволнованный, спотыкаясь об волочащиеся по земле штанины, подскочил к быку и со всего маху дал пинка под самый хвост. Так не стало задней левой двери, а водительская сжалась гармошкой.
Теперь и не на шутку встревоженная Света подскочила к машине, кофточку на себе оправляет:
– Ой, да как же это так!..
С одной стороны машины торчат задние ноги, с другой – морда без ног. Морда что‑то жалобно промычала.
Ваня бросил взгляд на Свету, на застрявшего в машине очумелого быка, осмотрел территорию вокруг, подобрал с земли палку. С ее помощью все‑таки удалось протиснуть быка чуть глубже, уже и коленные сгибы на выходе появились. В этот момент бык, вероятно, почувствовал, будто заново появляется на свет. А появившись на свет, отряхнулся, словно вылез из воды, для полноты картины повторил невнятное мычание и побрел к своим подружкам. Неимоверно раздутый салон уже мало чем напоминал салон культурного авто: искореженные сиденья, выгнутая крыша, ни одного целого стекла, свежий навоз…
Схватившись за голову, парень сел на землю.
– Не сидел бы ты на земле, Ванюша, сыро ведь, застудишься…
Ванюша застонал:
– Светик… Самоцветик… вот так порыбачили…
Девушка присела перед любимым на колени, обняла за плечи, прижала его ямочку к своей груди. Художники иногда так изображают заботливую маму с дитем на руках. Минут через пять Ваня успокоился.
– А ничего отдохнули, да, Света? – Весело посмотрел на подружку, на щеке заиграла ямочка.
Девушка, безуспешно пытаясь скрыть свой смех, все‑таки выговорила:
– А поехали домой, Ванюша, пока светло.
– Поехали, Светик! – сквозь смех согласился парень.
Несмотря на то что морковный салат и помидоры вместе с пакетом исчезли, машина оказалась на ходу, а Света – хорошей и преданной женой.
Этому семейному преданию Ваня со Светой даже название дали: «Любовь-морковь в реактивном состоянии». Вот так: кому морковка с помидорами, а кому – любовь…
Нет, все‑таки про Светика, считаю, необходимо добавить: она сейчас психотерапевт, по возвращении Вани из служебно-боевых командировок лично проводит с ним плотный курс реабилитации: как только у супруга начинают проявляться неприятные признаки контузии, она за ручку выводит его на зеленую лужайку; играют всей семьей в мячик и, радостно подпрыгивая, хлопают в ладоши – детишкам это нравится. Вот теперь, пожалуй, все.
О хорошем помаленьку. Пусть Ваня отдохнет, а мы плавно перейдем к следующей части повествования.
Половина личного состава отряда постоянно находится в расположении группировки, потому как другая половина в течение суток пребывает вне его пределов, выполняя какое‑либо задание. Каждое утро БМП привозит отработавшую свое смену и увозит отдохнувшую. Всего смен две – сутки через сутки: таков режим работы на войне.
Вот и в это хмурое утро десяток бойцов уже готовы к выдвижению, стоят, как обычно, у палатки роты разведчиков, переминаясь с ноги на ногу и покуривая, ждут боевую машину.
– Ну, до чего же погода омерзительная!
– Эт точно.
– Эх, в баньку бы…
– Да, забыл уже, когда парился в последний‑то раз.
– Говорят, есть здесь где‑то баня у солдат.
– Охохоханьки…
– …Оееханьки.
Да, в такую погоду самое милое дело, конечно же, банька. Только откуда ж ей здесь взяться? Судя по внешнему виду бедных солдатиков из пехоты, они век этой самой баньки не видали: кожа на руках трескается от въевшейся грязи, одежда вся замусолена – аж лоснится. Вечно голодные: за банку сгущенки с пряниками готовы пулеметный магазин отдать – все равно на боевые спишут, повод для списания всегда есть, а уж за курево… Жалко ребят. Чернорабочие войны.