– Я в порядке, все хорошо, – ответила она. – А что ты здесь делаешь?
Андуин немного смутился.
– Иду к Гаррошу. Некоторое время назад он попросил меня прийти, и с тех пор мы иногда беседовали после заседаний суда. Услышав показания Алекстразы, я не хотел его видеть, но теперь… Как знать, может быть, это последняя возможность поговорить. Я чувствую, что должен пойти, даже если в итоге он снова будет на меня кричать.
Вериса посмотрела на принца и вновь вспомнила о своих смешливых сыновьях. Не дав себе времени передумать, она подалась вперед и схватила Андуина за руку. Тот удивленно взглянул на нее.
– Вериса?
– Я верю, что меня направляет Свет, – торопливо сказала Вериса, прежде чем страх и ненависть заставили ее замолчать. – Я сдаюсь на твою милость. Еда Гарроша отравлена. Поступай так, как считаешь нужным.
Не дожидаясь ответа, Вериса поспешила прочь по коридору. Она отыщет Ю-Фей, отправится в Даларан, крепко обнимет сыновей, таких живых, теплых и любящих, и больше никогда их не оставит.
Андуин смотрел вслед высшей эльфийке, приоткрыв рот от удивления.
Яд? Вериса собиралась отравить Гарроша? В это было трудно поверить! Но потом он вспомнил, какой грустной и жестокой стала Вериса после разрушения Терамора, как много времени она проводила в обществе Джайны, разделявшей ее горе, и с болью признал, что это было вполне ожидаемо.
Андуин вдруг подумал, что обед, возможно, уже подали, и вздрогнул. Он побежал вперед и резко остановился перед дверьми, ведущими к темнице.
– Обед, – задыхаясь, проговорил он. – Его уже принесли?
– Нет, принц Андуин, – ответил Ло. – Быть может, вам тоже следует поесть, успокоиться и только потом вернуться сюда?
Андуин даже ослаб от облегчения и неуверенно рассмеялся.
– Прошу прощения. К нему можно?
Братья-пандарены переглянулись.
– Он… сейчас не в лучшем настроении, – ответил Ло.
– Это уж точно, – подтвердил Ли.
Облегчение от того, что он успел вовремя, испарилось, и Андуин стал серьезным.
– Вполне возможно, он скоро умрет, – сказал он, – и вовсе не так, как воображал. Гаррош проявил смелость, но теперь ему только и остается, что ждать. Я могу понять, почему у него плохое настроение.
– Как скажете, ваше высочество, – сказал Ли и неохотно открыл дверь.
Вопреки своим привычкам, Гаррош не сидел на лежанке, а мерил мелкими шагами крохотную камеру, с трудом переставляя скованные кандалами ноги. Как только дверь открылась, он раздраженно вскинул голову и помрачнел еще сильнее, увидев, кто пришел. Андуин приготовился выслушать злобную тираду, но орк не произнес ни слова и продолжил ходить из стороны в сторону.
Принц взял стул и принялся ждать. Тишину нарушал лишь звон цепей и шарканье ног.
Спустя несколько минут Гаррош остановился.
– Зачем ты пришел, человек?
Не этого Андуин ожидал. В голосе Гарроша не было горечи или ярости, только смирение.
– Я пришел на тот случай, если тебе нужно… если ты захочешь со мной поговорить.
– Я не хочу. Убирайся, – на смену покорности пришло отвращение. – Иди, дальше носись со своим Светом и размахивай Страхоломом. Ладно хоть у Бейна хватило ума показать себя настоящим тауреном и вернуть тебе эту жалкую игрушку.
– Ты пытаешься меня разозлить, – произнес Андуин.
– И как, получается?
– Да.
– Отлично. А теперь уходи.
– Нет, – сказал Андуин и сам удивился своему ответу. – Когда-то ты попросил, чтобы я пришел. В глубине души тебе хотелось поговорить со жрецом, но вызвать кого-то из Орды ты не мог. Потому что тогда пришлось бы признать, что тебе нужна исповедь. Проще было говорить со мной, то есть с тем, кого ты считаешь врагом. Проще упражняться в красноречии и обмениваться оскорблениями, чем примириться с мыслью, что тебя могут казнить! Но ты не понял одного, Гаррош. Я жрец, и я верю в свою миссию. Я останусь с тобой рядом, хочешь ты этого или нет. Ведь, как знать, быть может, хотя бы на мгновение ты обрадуешься тому, что я здесь.
– Да я скорее сгнию на задворках Круговерти Пустоты, чем добровольно стану слушать твой скулеж!
Гаррош изменился на глазах, и Андуин понял, как тяжело ему было сохранять видимость спокойствия. Теперь же орк скинул напускное хладнокровие, как ненужный больше плащ. Пусть его глаза и не налились кровью, бушевавшая внутри ярость была очевидна и так. Гаррош буквально клокотал от злости, сжимая и разжимая огромные кулаки.
– День ото дня ты сидишь с самодовольной ханжеской миной, – продолжил орк, с отвращением выплевывая слова. – Носишься со своим ненаглядным Светом. Ты так уверен, что, если стерпишь все оскорбления и станешь пристально следить за моей судьбой, я непременно изменюсь и откажусь от собственной личности. Все чего-то хотят от меня, мальчик, и ты не исключение.