Вериса сидела, облокотившись на ствол зачахшего дерева. Она медленно повернула голову. Сестра выглядела такой изможденной, хрупкой, и Сильвана порадовалась, что может хоть чем-то ее порадовать. Увидев мертвых лошадей, Вериса широко распахнула глаза. Они же смотрели на нее не моргая. Одна из лошадей склонила длинную шею, лишенную плоти, и отщипнула пучок травы, который тут же вывалился из ее рта на землю. Животное этого, кажется, не заметило и наклонилось за новой порцией.
– Это… скелеты, – пробормотала Вериса. – Лошади-скелеты.
– Мало кто из живых существ согласится терпеть меня в качестве наездницы, сестра. Иные даже не выносят моего общества. Если ты собираешься жить в Подгороде, придется привыкнуть к таким лошадям. Обещаю, они будут послушными.
– Да, в этом я не сомневаюсь, – ответила Вериса.
Подниматься она, судя по всему, не собиралась. Сильвана бросила поводья лошадей, зная, что они никуда не уйдут, и села рядом с сестрой.
– Как ты? – спросила она, ощущая неловкость. Прошло так много времени с тех пор, как Сильвана интересовалась чьим-то самочувствием.
Вериса закрыла глаза, из-под ее ресниц текли слезы.
– Сильвана, я так по нему скучаю. Так скучаю.
Сильвана была не в силах облегчить страдания сестры, она даже не смогла бы воскресить Ронина, а потому молчала.
– Я так рада, что мы собираемся убить Гарроша, – продолжила Вериса. – Надеюсь, твой яд будет действовать медленно и причинит ему сильную боль. Хочу, чтобы он страдал. Страдал так же сильно, как и я по его милости. Я рада, что посмотрела это видение. Оно лишь разожгло внутри меня огонь. Но больше ничего подобного я видеть не хочу и отказываюсь даже думать о смерти мужа. С этим миром меня теперь ничто не связывает.
– Что ж, – начала Сильвана, достав небольшой пузырек, – думаю, я смогу сделать твои мечты реальностью. Здесь хватит яда на то, чтобы убить двадцать орков. И да, он действует точно так, как мы обе хотим: медленно, мучительно. Противоядия не существует.
Реакция Верисы была такой бурной, словно Сильвана преподнесла ей подарок на день рождения. Ее лицо просияло, грусть испарилась, и она с благоговением взяла пузырек.
– Такой крохотный и такой опасный, – пробормотала Вериса.
– По капле на каждую дольку солнцеплода, и Гаррошу Адскому Крику конец.
Одной рукой Вериса крепко держала пузырек, а другой коснулась медальона, украшавшего ее изящную шею. Сильвана вернула его, и теперь обе сестры, проводя время вместе, всегда носили эти украшения.
– Спасибо, сестра. Я знала, что могу на тебя положиться.
Сильвана улыбнулась:
– Ты даже не представляешь, как я счастлива, что ты ко мне обратилась. Что же касается прощания с этим миром, знай: мой всегда открыт для тебя. Ты поэтому назначила встречу именно здесь?
Вериса кивнула.
– Встречаться в Пиках Ветрокрылых было… слишком грустно, – ответила она. – А еще мне хотелось получше изучить места, где я скоро буду жить.
Сильвана спрятала улыбку, и не стала комментировать этот неожиданный выбор слов. Странные фантомные боли становились все сильнее, но Сильвана игнорировала их с тем же невероятным упорством, которое когда-то помогло ей освободиться от гнета Артаса. Впервые с того момента, как это чудовище напало на ее народ, оставив в качестве напоминания отвратительный шрам под названием Тропа Мертвых, Сильвана была… счастлива. Она многого лишилась, но теперь судьба преподнесла неожиданный подарок. Это не просто огромная радость, но и возможность добиться большей власти в Орде. Они с сестрой и в самом деле будут непобедимы. К тому, что Сильвана имела, ее привели жестокие, чудовищные события. Вериса пережила то же самое и поэтому искала ее помощи.
«Как хорошо было бы иметь рядом кого-то, кому можно доверять», – подумала Сильвана. Кого-то, кто не просто выполняет приказы или действует из корыстных побуждений. Кого-то, кто смотрит на мир так же, как она сама. И, судя по всему, Вериса хотела того же самого.
Впрочем, Сильвана посвятила ее не во все подробности. Равной Королеве-Банши может стать лишь такая же банши. Ведь ее народ откажется подчиняться живому существу. Но Сильвана сделает все, чтобы смерть сестры была не такой чудовищной, какую пришлось пережить ей самой, а безболезненной и легкой. Даже милосердной. Вериса просто заснет, а проснется преображенной и перерожденной, с проницательностью и амбициями, которые недоступны живым.