И в самом деле, роль сражения под Харьковом в истории Второй мировой войны огромна. После провала попытки разгромить Германию путем непрерывного наступления в 1942 г. был разработан новый план: заманить Вермахт в большую ловушку на Кавказе и там захлопнуть не менее пяти немецких армий.
План не удался, окружить удалось только 6-ю армию Паулюса в Сталинграде, но если бы он удался, то, скорее всего, Восточный фронт рухнул бы в том же 1943 г. и вся Европа вполне могла бы стать советской. Таким образом, это была последняя попытка закончить Вторую мировую войну тем, ради чего она начиналась, — «ледокольным» сценарием, захватом всей Европы и выступлением против Японии не в августе 1945 г., а на год-два раньше.
А чтобы «заманить» Гитлера, был разработан план удара под Харьковом с целью спровоцировать его на наступление именно на юге.[55]
И в самом деле, согласимся с Кремлевым: мог ли Берия о таких важнейших планах не писать?
И кто тогда мог вымарать эти записи? Могли и «хрущевцы» (в плане отношения к внешней политике СССР как к «сугубо мирной» они ничем не отличались от сталинцев), могли и «кремлевцы» (тот же «Павел Лаврентьевич»). В данном случае это не так существенно…
Война шла к концу, а СССР, видя, что эту войну сталинским сценарием завершить не удастся, уже готовил ядерное оружие для следующей.
Интересно, что Берия не скрывает факта воровства атомной бомбы у американцев — об этом в дневнике множество упоминаний начиная с осени 1943-го и по крайней мере по лето 1946 г.
Так, 30 сентября 1943 г. появляется следующая запись: «Первухин (советский военный и государственный деятель, генерал-лейтенант инженерно-технической службы, в 1943–1944 гг. куратор атомного проекта по линии Совнаркома. — Д. В.) сейчас тянет «Мимозу» (комментарий С. Кремлева: так обозначали разведчики сбор материалов по разработкам атомной бомбы в США и по атомному проекту проблемы в целом) (2. С. 129).
26 мая 1944 г. снова упоминается «Мимоза»: «Первухин направил товарищу Сталину записку по «Мимозе»… Переговоры с Всеволодом (Меркуловым. —Д. В.), они за этот год накопали по Урану (атомный проект США. — Д. В.) за кордоном. Говорит, особенно полезен Эмигрант». С. Кремлев комментирует эту запись: «Эмигрант — это скорее всего немецкий физик-эмигрант Клаус Фукс, передавший в СССР обширную первоклассную информацию» (2. С. 158–159).
Через неделю, 2 июня, Берия предполагает переговорить с Овакимяном (с 1943 г. — заместитель начальника Первого управления НКГБ СССР, ответственный за сбор атомной информации) (2. С. 162–163).
Два года спустя, 10 июня 1946 г., в дневнике появляется такая запись: «Академик Семенов обижается, что его привлекают (к атомному проекту. — Д. В.) меньше, чем он считает. А как иначе? Он хочет работать, как ученый, а Игорь (И. В. Курчатов, — Д. В.) работает с учетом агентурных данных» (3. С. 23).
Наконец, весной 1948 г. в дневнике Берия появляется запись о статье в американском журнале «Look» от 16 марта 1948 г. «Когда Россия будет иметь атомную бомбу?», написанной инженером-атомщиком Дж. Хогертоном и экспертом по экономике СССР Э. Рэймондом.
По статье выходит, что СССР получит атомную бомбу не ранее 1954 г., но Берия обещает ее Сталину «намного раньше, чем пишут эти два зас. нца». И в самом деле, американцы в своих прогнозах, вероятно, факт воровства не учли, хотя Кремлев и пишет обратное: «Авторы статьи уже были осведомлены, что русские получают из США разведывательную атомную информацию и пользуются услугами немецких атомщиков (3. С. 61–62).
А может быть, американцы были правы? Есть сведения, что атомный взрыв 1949 г. был блефом — был взорван тротиловый эквивалент хиросимской бомбы и распылен в воздухе стронций.
Вообще, советские лидеры были большими мастерами блефа. Особенно в этом преуспел Хрущев. Так, в 1959 г. он напугал американцев заявлением о том, что СССР «делает ракеты, как колбасу».[56] Дж. Кеннеди выиграл президентские выборы 1960 г., обещав «ликвидировать отставание США в области ракетостроения». На самом деле, однако, у СССР в это время была всего 1 (одна) ракета (стоявшая в Плесецке), способная достать США, и то с вероятностью 41 %, причем на приведение ее в боевую готовность после отдачи приказа о применении требовались почти сутки.[57] А почему сталинский СССР, еще более «закрытый» для иностранцев, чем хрущевский, не мог так же блефовать десятью годами ранее?