— Я прошу вас, Шмидт, не забывать, что здесь мы имеем дело не с противником, но с потенциальным союзником. И наша задача состоит в том, чтобы эта потенция переросла в реальность. Поэтому не давите, сделайте все мягко, вежливо.
«Опять старик мудрит, — подумал Карл-Хайнц. — Не перехитрил бы самого себя».
— Я понял, господин подполковник! — щелкнул он каблуками.
— В таком случае отправляйтесь. И да поможет вам бог!
Гауптман четко повернулся и вышел из кабинета.
Спустившись во двор, к ожидавшим его легковой машине и мотоциклистам, он посмотрел на начинающее темнеть весеннее небо. Недовольно поморщился, увидев в разрыве облаков первые звезды. Отвернув обшлаг шинели, взглянул на часы. Да, сегодня, пожалуй, не успеть в офицерское казино. Кто знает, сколько придется потратить времени?
Усевшись в машину, он долго расправлял полы шинели, недовольно сопя и тихо ругаясь. Наконец устроился достаточно удобно и скомандовал солдату-водителю:
— Поезжайте, я скажу, где свернуть…
…Зося тихо и как-то сдавленно вскрикнула, увидев в дверях Марчевского с пистолетом в руке. Сидевший спиной гость попробовал приподняться и посмотреть, почему так встревожилась милая хозяйка. Но эта попытка была тут же пресечена.
— Не двигаться! — приставив ствол пистолета к темно-русой макушке незнакомца, приказал Марчевский. — Медленно поднимите руки над головой!
Над спинкой кресла появились две поднятые руки. Манжеты светлой рубашки сползли вниз, было видно, что запястья у незнакомца тонкие, кисти рук небольшие, как у человека, никогда не занимавшегося физическим трудом. Однако пальцы оказались крепкими и толстыми, с чуть припухшими бугорками суставов.
— Теперь, не опуская рук, медленно встаньте.
Незнакомец повиновался. Встав, он оказался почти одного роста с Марчевским, только, пожалуй, пошире в плечах.
— Повернитесь лицом ко мне!
Пан Викентий с интересом взглянул в лицо незваного гостя. Ничего особенного: причесан на косой пробор, волосы средней длины, аккуратно подстрижены; лицо обычное, выделяются только немного тяжеловатый крепкий подбородок и бугристые надбровные дуги, отчего лоб кажется несколько ниже. Взгляд светлых глаз незнакомца был прикован к стволу пистолета, направленного ему в живот.
— Пан… — начал было гость.
— Молчать! — тихо, но с явной угрозой бросил Марчевский. — Встаньте лицом к стене. Руки не опускать!
Быстро обыскав незнакомца, пан Викентий убедился, что тот безоружен. Под тонкой шерстяной тканью английского костюма — в этом пан Викентий не мог ошибиться, костюм был явно английского производства — ощущались натренированные, плотные мышцы спины и плеч гостя. Однако от него шел запах «Фрюлинга» — немецкого одеколона. «Это тебя и выдает с головой, приятель! — усмехнувшись, подумал Марчевский. — Поговорим немного, а потом, как стемнеет, придется прогуляться в развалины. Кто ты? Ищейка на вольной охоте, случайно попавшая в мое убежище, или связан с моими преследователями?..
Отправить Зосю к подруге, а потом прийти туда самому, пристрелив в развалинах соглядатая? Рубить концы все равно надо — это закон нелегала. И другого выхода нет. Может, удастся за день-два подыскать какое-нибудь жилье или придется уехать? Не лучший вариант — те, с кем необходимо увидеться, будут искать здесь. Но и немцы тоже…» Не догадывавшийся о мыслях пана Викентия незнакомец переступал с ноги на ногу.
— Можете опустить руки и сесть в кресло!
Пан Викентий отошел в другой угол комнаты, снял со спинки стула пальто и шляпу гостя, осмотрел. Оружия не было и там.
— Зося, выйди, пожалуйста, нам с паном надо поговорить. И собери самое необходимое. Себе и мне.
— Пан полковник зря беспокоится, — спокойно сказал незнакомец. — Я не имею дурных намерений.
— Вот как… — протянул несколько удивленный Марчевский. — Зося, почему ты его впустила?
— Он сказал, что давно знает тебя, — красивое Зосино лицо выражало искреннее недоумение.
— Хорошо, мы сейчас все выясним… — Марчевский подошел к окну, немного отодвинул штору, посмотрел вниз. Улица была пустынна. — Иди, Зося, делай, как я сказал!
Дождавшись, пока она выйдет, вернулся к столу, сел напротив незваного гостя, не убирая пистолета. Отметил про себя, что незнакомец держится достаточно спокойно. Надеется выкрутиться? Но ноздри до сих пор щекочет сладковато-приторный запах «Фрюлинга», а это — смертный приговор!
— Итак, — глядя в глаза незнакомцу, сказал Марчевский, — пан знает меня, мое бывшее звание, знает, где я живу, а я, представьте, пока не знаю о вас ничего.