Галка полезла в сумку, достала батон колбасы и протянула его дрожащей рукой мужу. Потрясение ее было так велико, что она не могла вымолвить слова и боялась посмотреть в сторону волчицы, зверя, которого она с опаской наблюдала даже в зоопарке и с которым столкнулась так близко…
Тамаров бросил колбасу к дереву. Волчица вздрогнула, но не отпрыгнула, не было сил. Взять колбасу она не решалась, видимо, ждала, когда люди уйдут. И они ушли. Уже когда миновали забор, Тамаров достал фонарь и метнувшимся в темноту лучом осветил то место, где стояла волчица: ни ее, ни брошенной ей колбасы не было…
Сани уже подкатили к зданию заставы, а Тамаров все стоял у ворот забора и вглядывался в уходящую дорогу, по которой они только что ехали и которая принесла им столько неожиданностей и волнений. Думал он и о том, что от стаи волков они бы так легко не отделались, как от этой несчастной волчицы. Но, пожалуй, не возможная встреча с волками его сейчас тревожила. Он вдруг опять вспомнил Полосатого, попутчиков на параллельной дороге, которых так и не удалось перехватить на повороте ее к хутору, таинственных преследователей, которых его жена, так толком и не поймешь, видела или не видела. Эти воспоминания тревожили его куда больше, причем он прослеживал в них какую-то взаимосвязь, понимая, что сейчас руководствуется только предположениями. Тамаров в то же время не мог и не хотел свести минувшие события к простому стечению обстоятельств, в них, как ему казалось, был смысл. Какой он еще не мог уловить, но интуитивно чувствовал, что смысл был. Когда Тамаров, перебросившись несколькими словами с часовым, зашагал наконец к зданию заставы, где его, уже волнуясь, ждала Галка, он, еще раз взвешивая все «за» и «против», все сильнее склонялся к выводу, что преследование их было не выдумкой, не галлюцинацией его жены, а вполне допустимой реальностью, только подтверждавшей сложившуюся на границе обстановку. «А если так, — думал Тамаров, — то нас преследовал сегодня зверь пострашнее и коварнее, чем эта изголодавшаяся волчица…» За себя он не боялся. За солдата тоже. Служба есть служба, а на границе тем более, здесь опасности подстерегают на каждом шагу, и пограничникам, как говорится, сам бог велел быть к ним готовыми, держать порох сухим. Но Галка… При одной только мысли о том, что с ней могло что-то случиться, случиться не когда-нибудь, а каких-то час-два назад, Тамаров невольно содрогнулся. И страшно обрадовался, когда она окликнула его. Ему даже показалось, что он очень-очень давно этого родного голоса не слышал…
У крыльца Тамарова встретил начальник заставы, среднего роста, худощавый, довольно широкий в плечах человек. При тусклом свете лампочки, висевшей над дверью, трудно было определить, в каком он звании, но, опередив Тамарова, начальник заставы представился первым:
— Капитан Орлов. С прибытием на заставу, товарищ лейтенант! Прошу ко мне…
И все, больше ни слова до самой канцелярии. Но по тому, как он крепко и долго жал ему руку, Тамаров и без лишних слов понял, что его здесь очень ждали.
Уже в канцелярии Тамаров заметил отсутствие Галки, хотя у крыльца он шепнул ей: «Будь рядом. Я потом скажу, что делать».
— За жену не беспокойтесь, — успокоил его капитан Орлов. — Мы уже успели познакомиться, и сейчас она в полном распоряжении моей хозяйки. Надеюсь, они найдут общий язык, а дел у них по части благоустройства вашего будущего жилья хватит до утра. Мы, конечно, постарались кое-что подготовить, но, как говорится, кому жить, тому и карты в руки… Раздевайтесь, пожалуйста, и садитесь поближе…
Тамаров повесил шинель и сел на стоявший сбоку от письменного стола видавший виды стул. Старенькой, поиздержавшейся выглядела и остальная мебель. Вообще канцелярия была обставлена на редкость скромно, ничего лишнего, только то, что необходимо для работы. «Деловая, — про себя решил Тамаров, — к делу и располагает». И, ухватившись за эту мысль, он, не дожидаясь вполне допустимой по случаю его заступления на должность напутственной речи своего нового начальника, коротко доложил ему о событиях, изрядно поволновавших его в Горске и в дороге.
Внимательно, ни разу не перебив, выслушав Тамарова, капитан Орлов тут же вызвал к себе дежурного по заставе, приказал ему поднять «в ружье» тревожную группу и найти старшину.
Хотя Тамаров считал своим долгом доложить обо всем, что произошло, и сделал это без колебаний, он, честно говоря, не ожидал такой решительной реакции на свой доклад. Ему, в своих предположениях опиравшемуся все же скорее на интуицию, чем на проверенные факты, казалось, что капитан, отлично разбираясь в обстановке, не все и не сразу примет на веру, многое воспримет, как досужий вымысел попавшего под пресс подозрительности малоопытного новичка. Но капитан незамедлительно принял меры и после ухода дежурного пояснил причину своей оперативности.