27 марта балтийцам вновь предоставилась возможность отличиться. Соседний с Дагестанским Каспийский пехотный полк занимал позицию около поселка Залещики. Дагестанцы же стояли в городке Чертково, более чем в двадцати верстах от них, служили резервом. Австрийцы большим числом атаковали каспийцев и сумели их значительно потеснить, овладев частично даже их окопами и захватив два их пулемета. Тогда было решено срочно усилить каспийцев Дагестанским полком, и ночью началась переброска резерва. Несмотря на сильный огонь противника, вновь прибывшие заняли позиции и занялись их устройством. Австрийцы, видя это и не желая отдавать достигнутых преимуществ, усилили нажим, подключив и несколько артиллерийских батарей. Но каспийцы и приданные им балтийцы молчали, не желая до времени обнаруживать огневую мощь.
С рассветом австрийцы, успокоенные их молчанием и уже не ожидая жесткого сопротивления, предприняли очередную атаку. И попали под кинжальный огонь пулеметов. Наступление захлебнулось, однако вскоре последовала еще одна атака, также отбитая с большими для австрийцев потерями.
После боя особенно хвалили Бондаря, бывшего у «охотников»-балтийцев за старшего. Георгий II степени, полученный им за это дело, стал очередным его орденом.
Через два месяца — почти день в день — дагестанцы стояли под деревней Жижава на берегу Днестра. Ночные дозоры обнаружили на противоположном берегу скопление австрийцев, которые почему-то лишь к утру начали переправу. Но у русских было время подготовиться, и поэтому неприятеля здесь уже ждали. К сожалению, сил было мало — один пулемет Бондаря, что было явно недостаточно для удержания переправы, хотя расчет балтийцев и показывал чудеса хладнокровия и точности, кося противнику почти в упор. Тогда Бондарь, выяснивший, в каком месте идет основной нажим на русские позиции, отдал приказ подтянуть туда еще один «максим», тотчас же включившийся в дело. Одновременно с этим были отправлены посыльные в другие части с просьбой об огневой поддержке. Подоспевшую помощь Бондарь умело расположил на берегу, взяв переправу австрийцев в клещи. И, несмотря на интенсивный огонь вражеской артиллерии, пулеметов и беспрерывную ружейную пальбу, еще более часа держал переправу и отступил только после приказа, когда были подготовлены новые позиции для достойной встречи наступающего противника.
Пулеметчики отходили последними, прикрывая полк, беспрерывно огрызаясь, когда кто-либо из австрийских командиров излишне торопился и переходил невидимую черту, приближаясь на расстояние выстрела. Балтийцы не имели потерь. Этот бой сделал Бондаря полным георгиевским кавалером.
Впереди были еще сражения, в которых Хрисанф Бондарь действовал всегда так же решительно и смело.
ИДУ НА ВЫ
Владимир Зарубин
О НАРОДНОЙ МУДРОСТИ И ОДИННАДЦАТОЙ ЗАПОВЕДИ
Бывший рабочий судостроительного завода в Феодосии. Ныне — начальник Черноморского отделения нашего «Отечества». Незаурядный публицист, талантливый прозаик, оригинальный поэт. Неоднократно выступал в журнале «Молодая гвардия». Его приключенческая повесть «Убить Скорпиона» опубликована в первом номере нашего сборника.
Уже выводят из себя «размышления» некоторых писателей о патриотизме. Вижу, как нередко идет прямая спекуляция на моих читательских патриотических чувствах. Прикрываясь болью военных потерь, будь то Великая Отечественная война или война в Афганистане, Алесь Адамович, например, увещевает кого-то воспитывать а н т и в о е н н ы х п а т р и о т о в, не объясняя, что все это значит. Но должен же он сознавать, что опасность возникновения войны остается?! Или он призывает сыновей наших отказаться от Присяги Отечеству? Подспудно проводится мысль, будто от рядовых солдат зависит, литься или не литься крови народной.
Всегда было и пока есть такое положение, что солдату отдается Приказ, который ценою крови выполняется. Если бы антивоенные выступления советских писателей достигали ушей гипотетических противников, то тогда уместны были бы их слова об «антивоенном патриотизме», обращенные пока что только к «нашим» воспитателям. Поэтому, как бы ни гуманно были настроены такие писатели-«гуманисты», выглядят они, мягко говоря, людьми наивными. Хотя стремления и намерения их могут быть благими, слишком уж рьяно и слишком рано некоторые пытаются агитировать наших парней «воткнуть штыки в землю». А почему бы, например, Адамовичу не заняться параллельно с этим гуманистической пропагандой среди армейского состава западных военных блоков? Или попытаться уговорить наставников душманов перейти на рельсы воспитания по принципу антивоенного патриотизма?
Гражданин любой страны должен быть патриотом, иначе какой же он гражданин? Патриотизм всегда означал осознанную возможность самопожертвования человека ради блага всего народа. Благодаря этому чувству, всегда имевшемуся у наших соотечественников, мы с Алесем Адамовичем можем сейчас рассуждать о судьбах мира и, может быть, решать их в пользу мира для человечества в будущем. Но это совсем не значит, что я своих сыновей должен воспитывать в пацифистском духе. Всем, наверное, теперь понятно, что война народов, если она будет развязана, будет войной всеуничтожения, в том числе и самих себя. Понятно это и моим сыновьям. Но ясно ли Адамовичу, что если даже сыновья всех матерей Советского Союза откажутся брать в руки оружие, то этим они не обеспечат мир?! Я почему-то уверен, что не от них одних, не от нас, всех граждан СССР, зависит, быть или не быть войне. Поэтому со своими сентенциями писателю лучше обращаться не к рядовым гражданам в первую очередь, а в соответствующие инстанции, в которых, всего скорее, могут снять угрозу войны. Когда ее не станет, то можете быть уверены, Александр Михайлович, что все мы скажем «Прощай, оружие!». Ведь на свете очень мало людей, с радостью надевающих солдатскую амуницию.
Второе. О ребятах, прошедших через «Афган», как они его называют. Без сомнения, все, кто пострадал там, а также семьи погибших имеют право получить и материальную, а главное — моральную компенсацию, ибо компенсировать утрату жизни никакими материальными средствами невозможно. И уж, во всяком случае, мы не должны допускать осквернения памяти павших. Пусть их смерть останется на совести тех, кто отдал парням такой приказ. Все эти ребята, вернувшиеся и не вернувшиеся, долг свой исполнили. Прежде всего перед Родиной. Этих ребят называют «интернационалистами», но так ли это на самом деле? Ведь в Афганистане они выполняли требования Конституции с в о е г о государства! Приказы они получали от с о в е т с к и х командиров. Разве в Афганистане действуют интернациональные соединения, явившиеся туда со всех частей света? Нет, это — наши сыновья. Наши Саши и Магомеды. Упрекать их не в чем. И правительство, которое возвращает их домой, должно заботиться именно о достоинстве советского солдата. И неуместна здесь бравада: воевал, дескать, и уже поэтому полагаются почести. Едва ли не каждый из ребят мог оказаться в этой ситуации. В армию призывают не за тем, чтобы веники вязать.
Оплачен кровью трагический шаг государственной политики. Я не знаю, был этот шаг верным или неверным. Но пока существуют в мире государства с разной идеологией, у них будут существовать армии. Поэтому уместнее было бы писателям направить свои усилия на изменение политики государств, а не апеллировать к народу, вернее, не пытаться народ «поссорить» со своим правительством, как получается это у Адамовича за кадром фильма «Боль», и не следует игрой слов вуалировать трагическую ошибку политики, как это делает В. Дашкевич в статье «Осторожно! Заплачено кровью…» («Красная звезда» от 21.10.1988 г.). Один, с моей точки зрения, старается разбудить совесть народа (как будто правительству совесть вообще чужда), у другого почти все наоборот. Но я бы добавил, что лучшие писатели сами были всегда совестью народов и государств, совестью, с которой считались правительства!