Венгерская кампания русской армии под командованием генерал-фельдмаршала князя Паскевича-Варшавского открылась в конце апреля 1848 года, победоносно велась всего в течение нескольких недель, закончилась разгромом и пленением основных военных сил противника и свелась, по сути, к преследованию — охоте Гергея, главнокомандующего венгерской армией.
Доселе Гергей удачно противостоял австрийцам, но тут он встретил противника сильнее себя и ничего не смог поделать. Хотя, как человек мужественный, он сопротивлялся почти до самого конца, в тщетной надежде обнаружить слабые места в монолите своего противника. Тому множество примеров, и один из них — сражение между селами Тур и Самбок, состоявшееся 8 июля.
Главным героем его был генерал-лейтенант граф Алексей Петрович Толстой. С 1813 года он — офицер, кавалер множества орденов, в том числе и военного ордена Святого Георгия IV степени, полученного им за турецкую кампанию 1829 года, в том же году он получил чин генерал-майора.
Сейчас под его началом находился особый отряд, сформированный но приказу Паскевича и предназначавшийся для прикрытия вагенбурга, остановившего движение к Пешту и сосредоточившегося около Саода. В состав отряда входили 2-я бригада 5-й пехотной дивизии с двумя пешими батареями, взвод саперов, 2-я бригада 2-й легкой кавалерийской дивизии с 4-й конно-легкой батареей, конно-мусульманский полк, две сотни 32-го казачьего полка и 2-я донская резервная батарея. Для поддержания отряда к селу Уйфалу были выдвинуты 1-я бригада 5-й пехотной дивизии и ее артиллерия.
Однако диспозиция 8 июля значительно уменьшила силу отряда графа Толстого, так как часть его — в виде авангарда главных сил — начала движение в Хатван. Сам же генерал-лейтенант с тринадцатью эскадронами гусар, двумя сотнями казаков и четырнадцатью орудиями конной артиллерии пошел к селу Самбок, прикрывая продвижение Паскевича с правого фланга.
С утра, когда Толстой даже еще и не двинулся к Самбоку, разведка харьковских улан донесла, что туда же уже перемещаются значительные силы неприятеля и их авангард — порядка пяти тысяч человек — уже занял село Тот-Альмаш.
У Тура генерала застало новое донесение улан: их дивизион отступил, теснимый кавалерийской дивизией под личным командованием начальника 10-го корпуса Дежефи — 17 эскадронов.
Когда две силы, влекомые судьбой, прут, не сворачивая, навстречу друг другу, то жестокое кровопролитие неизбежно. Толстой построил свой отряд в боевой порядок, выдвинув его за село Тура.
Первую линию образовал Елизаветградский гусарский полк в дивизионных колоннах, в среднем интервале его — донская резервная батарея. Вторая линия — пять эскадронов Лубенского гусарского полка с 4-й батареей. Казаков и влившихся харьковских улан граф выдвинул вперед — и для замедления наступательного пыла неприятеля, и для маскировки батарей донцов.
Два часа Дежефи наблюдал покойно стоящих русских, ожидая подхода всей своей кавалерии. Наконец в час пополудни он решился — его конница неторопливо пошла вперед. И тут же рьяно вступила в дело вся артиллерия противника.
Ответить надлежало достойно — и Толстой не стал лишать венгров удовольствия сразиться с сильным неприятелем. Его приказы выполнялись моментально — уланы и казаки мигом канули в резерв, рядом со 2-й батареей возникла 4-я, прикрываемая слева пятью эскадронами дубенцов. И в ответ на выстрелы двенадцати венгерских орудий четырнадцать русских ударили сплошным шквалом огня.
Тут еще раз русские артиллеристы подтвердили свое высокое мастерство, вызывавшее недовольство их частого противника — турок — еще с прошлого века: воюют не по правилам — слишком часто стреляют! Да и метко к тому же. Вот и здесь: пушек вроде бы почти поровну, но все равно кажется, что у Толстого их намного больше. Словом, Дежефи, проиграв артиллерийскую дуэль, решил проверить крепость русской стали, и после часа канонады его кавалерия рванулась в атаку сразу на оба фланга Толстого…
На левый фланг графа мчалось несколько эскадронов польских улан. Командир Лубенцов оставил один свой эскадрон при батарее, с остальными начал выходить шагом навстречу спешащему неприятелю. Но тот остановился, удовлетворенный собственным маневром, сковавшим силы русских и лишившим их возможности помочь Елизаветградскому полку.
Тем приходилось сейчас жарко — сначала на елизаветинцев насело десять эскадронов венгерских гусар, немного погодя к ним начали присоединяться все новые и новые эскадроны, появляющиеся — как черт из шкатулки — из леса, раскинувшегося против позиции русских гусар. Елизаветинцы устроили неприятелю большую карусель и рубились, не отступая ни на шаг. Но противник все прибывал и прибывал. И за минуту до того, как общее его количество могло достигнуть критической массы, Толстой сам повел в атаку свой последний резерв — казаков и харьковских улан.