— В двух словах поясню. — Евгений Евгеньевич выпустил колечко дыма и, не глядя на Швецова, негромко проговорил: — На это дело мне наплевать, меня это не касается, я ничего не видел и ничего не слышал, но… Есть маленькое «но»… Игорь иногда оказывал мне мелкие услуги. Теперь его нет… Будем считать, что он утонул… И его функции выполнять некому. И мне бы хотелось…
— Я не знаю, какие функции выполнял Сопин, — тихо и спокойно проговорил Швецов. — И не интересуюсь этим. В Прибалтике я с ним никогда не был и, признаюсь, удивлен вашей лжеинформацией.
— Ты мне не веришь на слово?
— Нет.
Евгений Евгеньевич достал бумажник и протянул ему фотографию, на которой Сопин и Швецов преспокойненько потягивали пиво на станции Булдури. Что это именно Булдури, а не какая-нибудь подмосковная Малаховка, свидетельствовала надпись на портале здания.
Швецов повертел фотографию в руках и вернул хозяину.
— Как вам это удалось?
Евгений Евгеньевич упер локти в стол и с подкупающей откровенностью проговорил:
— Игорь был нечистоплотен в отношениях, и я решил его проверить. Так в поле моего зрения попал ты. Ну, а теперь расскажи мне, как все было на самом деле?
— Я отдыхал в Майори и там случайно встретился с Игорем.
— Случайно?
— Абсолютно.
Евгений Евгеньевич подался вперед.
— Ты, наверное, из тех детей, что называют трудными.
— Может быть.
— Тогда несколько наводящих вопросов. У Сопина хорошо работал мыслительный аппарат?
— Не очень.
— А человек, который научил его мыслить, имеет право получить причитающиеся ему пятьдесят процентов?
— Не понимаю.
— Тогда еще один вопрос. Ты сумеешь доказать свою непричастность к убийству Сопина?
— К убийству?! — переспросил Швецов, и по тому, как отлила у него от лица кровь, Крайников понял, что наконец-то угодил в десятку.
— Да, дорогой мой, так думают работники милиции. И не только думают, но и установили.
— Странно… — Швецов повертел в руках фужер, затем вылил в него остатки коньяка и залпом выпил.
Родин лежал на диване и думал. Вернее, читал и думал. Но мысли забивали прочитанное, мешали вдумываться и смысл фраз. В конце концов он так замусолил страницу, с которой не мог сдвинуться, что ему стало жаль книгу.
В столовой мать гремела тарелками. Для нее такой день — праздник: вся семья в сборе. Поэтому обед обещал быть отменным. На кухне с самого утра кипит, шипит, жарится, и по всей квартире, по всем ее закоулкам, разносится острый, дразнящий запах еды. Отца нет. Ушел пропустить кружечку пивка. И Славки нет. Но будет. Обещал нигде не задерживаться и ровно в два сидеть за столом на президентском месте. Славка — полная противоположность старшему брату — вдумчивому, серьезному, собранному.
Карьеру Славка делал ногами, а знаменит был тем, что играл за дубль «Спартака» и был лично знаком с Игорем Ларионовым. В свободное от тренировок время он исправно посещал лекции. Но, вообще, он был славным малым, и Родин-старший относился к нему уважительно. Добился этого Родин-младший своим поступлением в университет. Правда, после зачисления не удержался и съехидничал: «И в хоккей можно с головой играть».
В комнату заглянула мать. Родин закрыл глаза и сделал вид, что дремлет. Нина Григорьевна постояла, вглядываясь в черты сына, и вдруг неожиданно, словно знала, что он не спит, проговорила:
— Сходил бы прогуляться, аппетит лучше будет.
— Твои обеды в меня и без аппетита влезают.
— Тебе Лена звонила.
— Кто еще? — спросил Родин, пытаясь уйти от щекотливого разговора.
Но мать было трудно сбить с мысли. Если уж она за что-то цеплялась, то намертво.
— Славка, наверное, скоро женится, — с печальным вздохом обронила она.
«Провокация, — подумал Родин. — Желает ускорить мои отношения с Ленкой».
— Неладно это, когда младший брат раньше старшего женится, — продолжала Нина Григорьевна. — Плохая примета.
— Мама, я же не виноват, что Лена нравится тебе больше, чем мне. — Родин отложил в сторону книгу. — Ты насчет Славки серьезно?
— Конечно, серьезно. Это только ты ничего вокруг себя не замечаешь.
— Что надо — замечаю. Кто она?
— Алена.
— У него этих Ален…
— Было, было… Но эта такая заноза попалась… Не приведи господь!
Щелкнула входная дверь, и в прихожей кто-то завозился.
— Славка, ты? — крикнул Родин.
— Я, — ответил Славка.
На кухне что-то грохнуло и упало.
— По кастрюлям полез! — изумилась Нина Григорьевна, стремительно выскочив из комнаты.