Дни шли, можно сказать, бежали, а Красин и его помощники все топтались на месте — дело не продвинулось ни на шаг. Евгений Евгеньевич прилежно трудился. Швецов со своим напарником Турянским готовил новый номер, и почерпнуть из их деятельности что-нибудь полезное, что помогло бы положить следующий кирпич в кладку предположений, не представлялось возможным. Ничего нового не мог сообщить и Родин. Это вынужденное бездействие злило, раздражало, выводило из равновесия.
«Очень милые ребята», — шутил Красин, хлопал Климова по плечу и тащил в просмотровый зал анализировать информацию о деятельности Швецова и Крайникова за предыдущий день.
«Вышел из дома в одиннадцать тридцать. Сел в такси, доехал до площади Революции. У проезда Сапунова встретился с гражданином К. — светловолосым, в коричневом плаще человеком лет двадцати шести».
Каждая встреча фиксировалась. Затем этот кадр из немого фильма начинали озвучивать. Фамилия? Профессия? Чем занимается? Где служит? Персонажи оживали, начинали говорить.
— Честный человек, — с сожалением вздыхал Климов. — Неинтересно.
Красин только посмеивался над этими парадоксальными огорчениями своего подчиненного и принимался просматривать следующую пленку.
«…Восемь тридцать вечера. Поужинал в кафе-закусочной на Дзержинской, взял машину, доехал до Энергетической, дом 20. Вошел в четвертый подъезд. Вышел… утром с дамой лет тридцати пяти, высокой, смуглой, в плаще кремового цвета…»
— Янкина? — спросил Красин.
— Татьяна Лазаревна, — подтвердил Климов.
— Давно с ней Швецов связался?
— Да уж вторую неделю влюбленного разыгрывает.
— Думаешь, что разыгрывает?
— Видите ли, Виктор Андреевич, Швецов, так мне кажется, не бабник, поэтому жить одновременно с двумя женщинами не будет, не такая у него натура. Сейчас он живет с Кошелевой, а шляется к Янкиной. Зачем? Голову даю на отсечение, что он преследует какую-то цель, Но какую — ума не приложу.
— Мне кажется, ты все усложняешь, — возразил Красин. — Пьяница твой Швецов, бабник и подонок. Этим все и объясняется.
— А мне он напоминает боксера, который готовит завершающий удар — собрался, финтит. Но кого ударит, представить, к сожалению, не могу.
— А кто познакомил Швецова с Янкиной? — помолчав, спросил Красин. — Крайников?
— Да.
— Тогда можно предположить, что не Швецов, а Крайников преследует какую-то цель. — Красин задумался. Неожиданно фраза превратилась в конкретную мысль. Эта мысль и раньше приходила к нему, но вела себя, как случайный гость в доме, стеснялась, все больше молчала, спешила уйти. Теперь она вторглась с бесцеремонностью старой знакомой, уселась, заложив нога за ногу, и иронично усмехнулась — чего ж ты, мол, растерялся? Красин в первое мгновение действительно растерялся, настолько эта мысль показалась ему ошеломляющей, невероятной и… простой. Но сейчас он в нее поверил окончательно.
— Костя, что из себя представляет Янкина?
— На первый взгляд — особа малоинтересная. С мужем разошлась три года назад. Сын на шестидневке, в школе-интернате. Кончила Плехановский институт. Член партии. В должности директрисы — третий год. Раньше работала заведующей отделом.
— А магазинчик у нее интересный?
— Музей это, а не магазинчик. Лавка древностей. Ранняя итальянская бронза, французская бронза XVIII века, бронза русская, бра, люстры, канделябры, зеркала, часы. И все на ходу. И какие! Каминные, настенные, напольные, каретные — глаза разбегаются. Фарфор, столовое серебро! И картины… Айвазовский даже есть. В общем, полный сервиз. Публика разношерстная: художники, иностранцы и просто любопытные.
— Так вот, Костя, проверь-ка ты этот магазинчик. Если я прав, то ты там наткнешься на массу интересных вещей.
Климов приехал в магазин к закрытию. Народу было много, и он с трудом протиснулся к отделу, где продавался фарфор, посуда, статуэтки и прочая дорогая мелочь. Его интересовала продавщица — невысокая серьезная девушка с коротко остриженными волосами. Она привлекла его внимание еще вчера, и он решил довериться своему чутью.